Ночь Небесных Светлячков. Истории о Добре и Зле

— Зато я помню, как вы просили меня вернуть ее обратно. Конечно же, я не выполнил вашу просьбу, а вы тогда сказали, что вам такой бог не нужен.

Щеки Стаса покраснели, а взгляд забегал из стороны в сторону.

— Просто мне тогда казалось, что я не смогу без нее жить.

— Да, помню, — кивнул мужчина, — прекрасно помню, как отговаривал вас от самоубийства, когда вы все же отказались от мести. А помните, как вы хотели обмануть своего партнера по бизнесу, но все же этого не сделали?

— Это тоже вы?

— Нет, вы, — усмехнулся Бог. — Я всего лишь отговорил вас от этого поступка, а вы ко мне прислушались, хотя если бы вы поступили по-другому, я бы вас не осудил. Я вообще не сужу людей. Вы вправе делать все, что вам заблагорассудится. Но я пытаюсь отговаривать от того, что может принести вред вам или тем, кто вас окружает.

Мужчина на несколько секунд замолчал и посмотрел на Стаса с легкой улыбкой.

— Идите, нотариус работает до четырех. И помните, что если вам вдруг понадобится моя помощь, я не исполню ваши желания, но я всегда буду рад отговорить вас от чего-нибудь эдакого.

Стас поднялся с дивана и подошел к двери.

— А можно еще один вопрос?

Бог кивнул.

— А дьявол существует?

— Существует, — рассмеялся мужчина, — и вы тоже с ним знакомы. Он уговаривает.

…Отговори меня от злобы, отговори от ненависти и безудержного желания мести, отговори от темных мыслей и поступков, от уныния и печали, от холодного взгляда и ледяного сердца. Отговори от равнодушия и безразличия, от нежелания смотреть в глаза, от лицемерия и лжи. Отговори, пока меня еще не уговорили…

История о живом человеке

Роман был… Сложно сказать, каким был Роман. Некоторые считали его подлым, мстительным и злобным, другие души в нем не чаяли и всегда искренне улыбались при встрече, третьи смотрели на него, как на человека, который всегда твердо держит свое слово, четвертые не знали человека лживее него… Хуже всего, что Роман сам не знал — какой он на самом деле. Разнообразие мнений о нем вселяло в него неуверенность, и он абсолютно не понимал себя. А это ничуть не привносило радости в его жизнь. Склонный к самоанализу и самоедству, часто нервничал, пытаясь разобраться в себе и понять наконец-то свою сущность. Но каждый раз это заканчивалось приступом жуткой депрессии. Естественно, с таким отношением к самому себе личную жизнь Романа можно было назвать личной смертью.

С некоторых пор единственное, что радовало Романа, — это прогулки по лесу. Как правило, он ходил туда один. Заложив руки за спину, разглядывая окружавший его зеленый мир, он снова и снова возвращался к самому главному вопросу своей жизни, но каждый раз безрезультатно. Лес манил его своей простотой и ясностью. Вот растет дуб. И наверняка он понимает, что он дуб. Он знает, что он раскидистый и коренастый. А вот ясень. И с ним тоже все ясно. Так же, как и с теми грабами и липами. Почему же с ним самим все так сложно? На этот вопрос он не мог найти ответа.

В тот день Роман так глубоко погрузился в свои мысли, гуляя по лесу, что не заметил, как вокруг стемнело. Оглянувшись по сторонам и примерно наметив направление, он двинулся назад. Наощупь продираясь сквозь кустарники и царапая руки о низкие ветви деревьев, Роман уже почти запаниковал, но вдруг отчетливо увидел впереди огонек костра. Остановившись и прислушавшись, он понял, что совсем не слышит голосов. Вероятно, те, кто развел огонь, уже ушли, просто забыв погасить костер. Тем не менее Роман направился на свет. Когда до костра осталось всего пара десятков шагов, он понял, что ошибся.

Вокруг костра, кружком, прямо на земле сидели люди. Каждый из них был одет в какой-то темный мешковатый балахон, а на головы были накинуты такие же темные капюшоны. Из-за них он заметил людей, только вплотную приблизившись к поляне. Сложно было с ходу определить их количество, так как их одеяния сливались в одно темное пятно. Роман тут же остановился и, кажется, даже перестал дышать. Нарваться в ночном лесу на сходку каких-то сектантов — это был самый последний пункт в списке его планов на ближайшую жизнь.

Люди не шевелились. Немного придя в себя, Роман максимально медленно и осторожно сделал шаг назад. Кажется, они его не видят. Еще один маленький шажок. Не двигаются. Он повернул голову. До ближайшего дерева, за которое он мог бы спрятаться, оставалось всего три шага. Еще один шаг. Все тихо. Осталось два. Не сводя глаз с сектантов, он аккуратно поставил ступню на землю позади себя и только перенес на нее вес тела, как ветка под ногой предательски хрустнула.

Сектанты повернули головы в его сторону настолько синхронно, что Роман невольно вспомнил кадр из какого-то фильма ужасов, название которого совершенно вылетело из его головы. Впрочем, такой кадр есть в каждом втором фильме такого жанра.

— Ромка пришел! — Один из сектантов вскочил с места и, молниеносно преодолев разделяющее их расстояние, схватил Романа за руку. — Ромка! А ты чего такой бледный? Замерз? Проходи к огню, погрейся.

С этими словами он, приобняв Романа за плечи, подтолкнул его к костру.