Ночь Нептуна

Приняв на грудь всего ничего, тетя Света вдруг преобразилась. Глазки заблестели, губы и щеки порозовели, да и настроение дамы изменилось. Она рассмотрела перед собой приятного — Паша умел быть таким — мужчину, распрямила плечи, поправила на груди, о которой лучше бы не упоминать, рубашку и закинул ногу на ногу.

Капля женственности, вернувшаяся в это тело, совсем разжалобила Павла Петровича. Он не знал, что хорошее можно сделать для этой несчастной, но подумал, что разыскать и наказать убийцу ее дочери было бы более чем справедливо. Он погубил не одну душу — забрав жизнь у девушки, он убил и ее мать.

Тем временем Света рассказывала о Трендякиных и о той войне, которую они с дочерью проиграли два года назад. О Великой пирожковой войне за боровиковский пляж. Победа врага была закономерна — отсутствие материальной базы у войска Колобковых, неравные силы противников, а также гитлеровские амбиции, абсолютная беспринципность и наглые действия боевых подразделений Трендякиных похоронили надежды Светланы и ее дочери иметь хоть маломальский источник дохода.

Кто, как не они, убили Наташу? Сын Трендякиных угрожал Наташе, две их дочери и мамаша Трендякина поливала девушку грязью, распуская слухи, что пирожки Светы начинены крысиным мясом, а крыс для пирожков Света травит с помощью мышьяка. Кто из пляжников после этого будет покупать что-то у Наташи? Младшие Трендякины несколько раз нападали на конкурентку, отбирали сумку, выворачивали выпечку в песок. Пирожки сжирали всегда голодные пляжные собаченции, а Наташа, плача, возвращалась домой.

— Сколько лет сыну Трендякиных?

— Он на три года старше Наташи… — Благодаря огненной воде голос Светланы тоже изменился, как и весь облик.

— А какого числа исчезла ваша дочь?

— Числа какого? — Тетя Света насупилась. — Число забыла чтой-то. А вот помню, что, когда я на пляж бегала, искала дочку ночью, там все наряженные были, разрисованные. Пели, плясали…

Уходя, Седов остановился на пороге и спросил:

— Вас никто не просил позвонить одной женщине и кое-что ей сказать?

— Нет, — равнодушно ответила Светлана, опрокинув в рот еще одну рюмочку. — Меня уже давно никто ни о чем не просит.

После полуторачасового визита, ибо расставаться со свидетельницей событий двухгодичной давности рыжий сыщик не торопился, Седов покинул убогий дом бедной алкоголички. Он вышел на улицу и глубоко вдохнул. В сравнении с затхлой атмосферой комнаты тети Светы воздух деревенской улицы казался вкусным, сочным, бодрящим и успокаивающим одновременно.

А на улице Пашу ждала Кира.

— Ну что? — с видом киношной шпионки спросила она.

— Жалко тетку, — ответил Паша, раздумывая, как бы ему отделаться от аппетитной красотки.

— Хотите, я вас отвезу в отель?

— А я дорогу запомнил, — ответил Паша. — Мне прогуляться и…

— …Подумать надо, — догадалась Кира.

Кивнув ей, он поднял руку в знак прощания, повторив легендарный жест лейтенанта Коломбо. Развернулся к журналистке спиной и направился по серой дороге в сторону моря.

* * *

В бильярдной уже вовсю шла игра. Своего любимого партнера Паша заметил за средним из трех бильярдных столов. Он почти лежал на столе, стоя на одной ноге, и готовился к какому-то особенному удару. Разглядеть тот удар Седову не пришлось — он заказывал коньяк у бара и был сосредоточен на предчувствии первого глотка.

Не успел Седов взять в руки бокал, как услышал рукоплескания. Обернувшись, увидел, как Иван с вежливой улыбкой кивает столпившимся вокруг стола восхищенным зрителям. Свет лампы, падающий на зеленый стол, ярко освещал и его густые светлые волосы, оставляя лицо в полутени. От этого и от окружившего его всеобщего восхищения казалось, что над головой Ивана светится нимб.

— Штаны! — восхищенно сказал бармен.

Паша понял, что одним ударом местная бильярдная звезда загнала в противоположные лузы два шара. Тогда Пашка решил, что, как только море станет по колено, он тут же отыграет партию с Иваном.

Для воплощения этого замысла потребовалось около трех часов времени и прилично коньяку. После чего Паша повторил свой недавний подвиг — продул Ивану пять штук.

— Слушай, брат, — сказал ему бильярдист еще перед началом игры. — Давай мы просто сыграем? На интерес, без денег. Мы в бильярдной почти одни, время позднее, ты устал. Давай просто погоняем шары и пойдем спать!

Голосу разума Паша не внял. Игра началась.

— Ты один в Боровиковке отдыхаешь? — спросил Иван, ловко разбив пирамиду.

— Не совсем. Я к друзьям приехал, — небрежно, но осторожно ответил Седов.

— А жена у тебя есть? — любопытничал Иван, преднамеренно промазывая по свояку, чтобы дать сопернику хоть какие-то шансы.

— Я не женат.

— А чего?

— Невезучий.

Иван удивленно рассматривал Седова. Со стороны этот худощавый рыжий парень не выглядел так, как о себе говорил. Казалось, он относится к той благополучной породе людей, которые умеют быть счастливыми, но сами об этом не знают.

Наконец бильярдист пришел к каким-то собственным выводам и снова сосредоточился на игре.

Бац! — шар ушел в лузу.

— Чистый удар! — сказал Иван.

Слово «чистый», как уже понял Седов, в терминологии Ивана означало высшую похвалу.