Ночь ночей. Легенда о БЕНАПах

Майор хмыкнул, отпил еще глоток и опустился на землю. Взводный коротко доложил обстановку, расположение огневых точек и попросил узел не разрушать, сделать здесь КП, а роты развести по свободным флангам. Беклемишев кивнул (значит, одобрил) и взглянул на лежащего поблизости Курнешова. Тот валялся плашмя, как ударенная о землю камбала. Лицо было белое, поджатые губы посинели, ему эта пробежка далась запредельной тяжестью. По всей видимости, у него снова разыгралась язва желудка, которой он старался пренебрегать, но она отзывалась грызущей болью и не давала себя забыть. Василий приподнялся, как-то повисел в воздухе, потом встал и сомнамбулой ушел в сторону собирать командиров. Да они и сами уже оклемались и со всех сторон тянулись к нему. Солдаты все еще валялись и не могли отдышаться — еще бы, они бежали не налегке, а с полной боевой выкладкой, да еще с добавками… А со стороны рассвета продолжали, чуть ли не на карачках, добираться минометчики со своими стволами и опорными плитами. За ними тянулись те, кого нагрузили ящиками с боеприпасами… А там уж ползли совсем ханурики, то ли больные, то ли вовсе не приспособленные к длительному не то что бегу, а передвижению… Не верьте, что воевали самые сильные и самые здоровые — воевали самые совестливые и самые неизворотливые… Вот так.

— Как думаете, что будет? — совсем неожиданно спросил майор.

— Думаю, ничего не будет, — ответил взводный.

— Почему?

— Враг выдохся, если до сих пор до нас не добрался. А проверяющий ничего не заподозрил. Или сделал вид…

Беклемишев, как вол в ярме, коротко мотнул головой.

Взводный ничего не спрашивал, но был переполнен недоумениями — ведь батальон появился с прямо противоположной стороны и почти на три часа позднее намеченного срока. Он осторожно присел на землю рядом с майором.

— Как вы вышли сюда в этой тьмище? — тихо спросил его майор, глядя в пустоту.

— Обыкновенно. Я опаздывал с выходом почти на двадцать минут. Проспал. Подготовка маршрута заняла еще двадцать — рассчитал в пути догнать батальон за счет спрямления трассы и без привалов. Пришли — никого.

— Неплохо, — проговорил майор. — А вот мы поспешили и запоролись.

— Как, извините… Как это могло?..

— Раза два сделали ошибку в одну и ту же сторону: вправо по часовой стрелке, а там удобная дорога нас еще соблазнила и повернула к востоку. Вот мы и шпарили чуть ли не до самой Вислы… А там уж впотьмах стали думать, что наши компасы одурели… Или мы попали в «магнитную аномалию»…

Взводный не хотел задавать лишних вопросов (хоть они и были) — опасался, что вина может быть опрокинута на Василия Курнешова, ведь в определенной мере тот тоже был виноват — штаб есть штаб, замкомандира по строевой ведет, штаб контролирует, помогает, а не волочится за всеми.

— Ну, хоть сколько-нибудь поблукали в этой тьмище? — с толикой надежды спросил майор.

— Лбами уперлись в эту стенку. Везение редкое, — беспощадно сообщил взводный.

«Вот весь он тут! Ну что за сатана!» — подумал Беклемишев, ему были чужды и непонятны эти хвастливые выверты.

— Дело в учете магнитного склонения, — продолжал взводный как ни в чем ни бывало, — все остальное ерунда. И точный подсчет…

— Хвастун, — тихо сказал Беклемишев.

— А как же? Конечно, — ответил, улыбаясь, взводный. Подчиненные тоже умеют сводить счеты со своими командирами. Ведь комбат сам не раз говорил: «Ваши ошибки, промахи — это всегда жизни ваших подчиненных». И вот напряжение спало, взводный ясно представил: эта ошибка могла обернуться жизнью всех людей его взвода. Всех до одного… Всех, кого он столько времени берег… Если бы другие, вовсе чужие и незнакомые, с разумением и артиллерией, не остановили врага там, в восьми километрах западнее мельницы. И хрен с ними, с его заносчивостью и хвастовством, которые не один Беклемишев терпеть не мог, и с его уверенностью в своей «победоносности», без которой воевать тоже очень трудно.

Наступил рассвет, и появился офицер связи на броневичке (не Токачиров, а совсем другой) — доставил приказ о возвращении в расположение батальона. Готовность не снималась, но было приказано привести всю технику в боевое положение. Срочно. И ждать дальнейших распоряжений. В приказе не было указания на то, чтобы всем перестаравшимся, перепутавшим и перетрусившим стирать штаны, но это предполагалось. Были указаны два военачальника, полностью опозорившиеся в эту ночь… «Слава Аллаху и всем святым», разведбат не упоминался.