Ночь опасна

Тамаре пришлось перевести это для Олега. И в дальнейшем, что бы ни произносил хозяин особнячка, она быстрым шепотом передавала его слова Олегу. А тот говорил много и охотно, совсем не считаясь со своим физическим недостатком и с тем, что слушатели мучительно напрягались, чтобы его понять.

— Он говорит, что знает эту книгу, видел ее, — переводила Тамара.

Она раскраснелась — то ли от жары, то ли от волнения и совершенно вышла из роли равнодушно скучающей жены. Впрочем, и Олег обо всем забыл. При первом же взгляде на Кирюшу у него из головы вылетели все приготовленные для него легенды.

— Говорит, что книга очень редкая и ее никогда не продавали. Поэтому о ней никто ничего не знает. А он знает.

— Чего он только не знает, — дружелюбно подтвердил Семен Федорович. Букинист по-свойски расположился в креслице и жевал неизвестно откуда взявшееся яблоко. Возможно, он принес его в кармане пальто. — Тип колоссальный! Не упускайте возможности, посмотрите на него хорошенько. Глух, как тетерев, на оба уха, таким и родился. Был беспризорником, побирался, всю страну изъездил, в Москве попал в детдом для дефективных. Научили его там говорить, читать, рисовать. Открылись способности… В свое время был известным иллюстратором! — Семен Федорович ностальгически вздохнул. — Теперь уж его забыли. Пережиток прошлого, никому не нужен… Но этот домик все-таки при нем остался, от Союза художников когда-то перепало. Здесь у него мастерская. На старости лет открыл у себя новый талант — пишет старичок маслом, светотень осваивает. Не сдается! А ведь всю жизнь гуашью работал. Верно, Кирюша?

Кирюша, с восторженным вниманием следивший за губами друга, усиленно закивал и принялся что-то лопотать. Тамара вслушалась и пояснила Олегу, что старик вспоминает похороны Сталина и свое чудесное избавление от гибели в обезумевшей толпе.

— Он провалился в канализационный люк на Страстном бульваре и заполз подальше за трубы, — сказала она. — Ужас, кошмар. Про книгу больше не говорит.

— Кирюша, ближе к делу, — услышал ее Семен Федорович. — Это у нас, стариков, времени много. А молодежь всегда торопится. Где книга?

— У меня ее нет.

Теперь даже Олег его понял, возможно, потому, что очень хотел понять.

— Но он знает человека, который ею владеет и, может быть, даже продаст, — перевела Тамара.

— А посмотреть на книгу можно?

Кирюша закивал:

— Можно! Можно! Только хозяин боится показывать!

— Почему?

Оказалось, хозяин книги боится быть обворованным. Семен Федорович добавил от себя, что ничего удивительного в этом нет. К коллекционерам часто приходят покупатели… Вроде хорошие, понимающие люди. А потом забирают товар без всяких денег. Фомкой орудуют, а то и ножом.

— Да неужели вы считаете меня… — начал было Олег, но собеседник его остановил:

— Я не о вас говорил, а вообще. Хозяин книги — старый человек, вот как мой Кирюша. Защитить его некому, а ценности у него хранятся большие. Натурально, боится.

— Но с вашей рекомендацией…

Семен Федорович решительно заявил, что в таких случаях никаких рекомендаций не дает. И за себя самого не поручится, не то что за другого.

— Вы же понимаете, что коллекционеры — сумасшедшие, — ласково сказал он. — Бывает, что и порядочный человек может украсть. Это страсть, помешательство в своем роде. Так, Кирюша?

Но тот не следил за его губами. Очень заинтересовавшись Тамарой, старичок показывал ей развешанные на стенах картины и что-то горячо объяснял. Она кивала, улыбалась и время от времени быстро, отчаянно оглядывалась на Олега. Тот начинал закипать.

— Тогда скажите мне, Семен Федорович, зачем мы сюда пришли? Что книга есть в Москве — это мне и раньше было известно. Я хотел на нее взглянуть, а получается, что это невозможно.

— Почему невозможно, все можно сделать. Кстати, — Семен Федорович доел яблоко и элегантно швырнул огрызок на печку, — от кого вы узнали о существовании такой книжицы? Дело в том, что старичок никому об этом не рассказывал. Разве что Кирюше, но они, можно сказать, родные. Теперь хозяин беспокоится. Узнал через Кирюшу, что ищут его книгу, и беспокоится. Вы поймите — ему уж под девяносто, слабый больной человек, с причудами. И потом, его уже не раз пытались обворовать.

Олег раздраженно ответил, что совершенно не помнит, кто упоминал об этой книге. Мало ли у него знакомых! Услышав о существовании такого раритета, он заинтересовался им, и этот интерес не имеет ничего общего с уголовщиной.

— Жаль, что вы не помните, — вздохнул букинист. — Беда в том, что эту книгу уже пытались украсть. Именно эту книгу. И кто о ней пронюхал — До сих пор непонятно.

Тамара обернулась, оставив без внимания своего древнего кавалера. Тот как раз захлебывался вдохновенным клекотом перед каким-то натюрмортом.

— Так эту книгу украли? — резко переспросила она.

Олег про себя умолял ее сдержаться. Она совсем вышла из роли, обо всем забыла. Но Семен Федорович не усмотрел в ее испуге ничего удивительного. Он успокоил гостью, пояснив, что книга цела. Точнее, цела частично.