Ночь опасна

…Он шел по ночному бульвару. И хотя торопился, но шагал очень медленно — дул такой сильный встречный ветер, что трудно было дышать. Наконец по левую руку появился пруд, оранжевый от света бульварных фонарей. На пруду качался плавучий домик, вокруг него сонно дрейфовали утки. Все было ми черными ветвями прошел освещенный изнутри трамвай. Пассажир в нем был только один; и эта тонкая черная фигурка вдруг подняла руку и приветственно махнула Олегу — как будто могла его видеть в темноте на берегу пруда.

Скамья оказалась пустой, его никто не ждал. Олег остановился, не решаясь присесть. Ему не хотелось задерживаться здесь, он мечтал поскорее уйти. Потому что на этой скамье вот-вот произойдет убийство. Ему хочется уйти, и он может сделать это с чистой совестью, потому что Нина все равно безнадежно опоздает.

Но сзади него уже кто-то появился. Олег заставил себя повернуть голову. Мария. Она держалась на ногах нетвердо, как пьяная, и зябко стягивала на груди пальто с белым воротником. «Она не пьяна, а мертва. Ее уже убили, а я так ничего и не видел». Мысль проплыла сквозь сознание, исчезла, вернулась. Мария протянула ему руку. Олег помог женщине сесть на скамейку. Она удовлетворенно вытянула вперед уставшие ноги, опустила голову на грудь и замерла — точно в той позе, в какой ее когда-то нашел Олег. Все было кончено, и пришло время уходить.

Ветер стих, и поэтому Олег даже не шел — он летел, едва касаясь ногами дорожки. И был счастлив, что вот-вот вырвется из этого проклятого места. Только бы добраться до конца бульвара, туда, где рельсы делают поворот. За этим стальным кольцом его уже никто не настигнет.

Олег пересек трамвайную линию и только тут осмелился оглянуться. Но напрасно он беспокоился — Мария и не думала его преследовать. Она так и сидела на скамейке, как он ее усадил, и ее пышный воротник резко белел в темноте. А рядом с ней стояла еще одна женщина в похожем пальто. Это была Нина, она все-таки пришла. Просто опоздала — как опаздывала везде и всегда…

…Каждый раз, когда его выносило из сна ближе к границе реальности, он силился открыть глаза. Его немного тревожило, что сон так глубок — даже сейчас не покидала мысль о неоконченном переводе. Но Нина не будила его, а значит, время еще было.

Окончательно Олег проснулся вовсе не от звонка будильника и не от прикосновения женской руки. Он открыл глаза, потому что в дверь настойчиво и часто звонили. Повернул голову, думая увидеть рядом испуганную, проспавшую Нину, но ее не было. Олег сел — так резко, что у него пошла кругом голова. Нащупал тапочки и пошел открывать, окликая по дороге Нину. Та не отзывалась.

А на лестничной площадке стояла злая, засыпанная снегом Ольга и била о колено мокрой шапкой, пытаясь вытрясти из вязаных ячеек ледяную крупу. Увидев брата, она возмутилась:

— Что это за фокусы? Я уж думала — ты помер.

— Постой, почему ты здесь? — Он попробовал не пустить Ольгу, но та отвела его руку и ворвалась в квартиру, с любопытством озираясь по сторонам.

«Сейчас она опять нарвется на Нину, о господи, — подумал Олег. — Куда та спряталась?»

— Почему трубку не берешь? Или телефон испортился? — поинтересовалась Ольга, снимая с аппарата трубку. И удивленно воскликнула: — В самом деле! Молчит!

Олег тоже послушал — в трубке было тихо.

— Я и на мобильный тебе звонила, но аппарат отключен, — пожаловалась сестра.

— Я его не отключал, — пробормотал Олег.

— Да? Ну, стало быть, сигнал не дошел. Ты хоть знаешь, что тебя все ищут? Нам несколько раз из твоего издательства звонили — нашли твой старый домашний номер. Хорошо, что это я взяла трубку, а мамы дома нет… — Ольга говорила быстро и не переставала оглядываться. Убедившись, что никого, кроме брата, в квартире нет, она протянула: — Значит, она уже вернулась к мужу?

И, не дав ему опомниться, заявила, что ничем иным это кончиться не могло, и пусть Олежка не переживает — по крайней мере, теперь у него меньше проблем.

Сестра торчала на пороге кухни, загораживая вход. Олег, придя в себя, отодвинул ее и самолично убедился, что Нины там нет. На плите стояла турка, полная свежесваренного кофе. Все это явно было приготовлено для него. Олег коснулся медного бока турки — тот давно остыл.

— Который час? — спросил он, переводя взгляд на окно. Снова шел снег, это была та же смутная тусклая белизна, при свете которой он уснул.

— Шестой, — покладисто ответила сестра. — Она что — бросила тебя? Позвони в издательство, они тебя потеряли!

Она исчезла в коридоре, и через несколько мгновений оттуда донесся ее изумленный голос:

— А телефон работает! Он просто отключен! Я подключила, иди звони!

— Сейчас, — заторможенно ответил Олег. Он все еще смотрел в окно и медленно осознавал, что именно произошло. Шестой час? День прошел, а он успел увидеть всего один сон… Ему казалось, что миновало часа два-три.

Вернувшись в комнату, он осмотрел будильник. Стрелка стояла на половине десятого, но зазвенеть будильник никак не мог — был опущен предохранитель. Кто ставил будильник — он сам или…