Ночь перед Рождеством 2020

Настоящим городом районный центр можно было считать только с натяжкой. Проживало в нём тысячи три человек, не больше, да и те занимались, в основном, земледелием. Впрочем, как и вся остальная Россия в эти годы. Кроме так называемых частных домов, здесь оставались неразрушенными несколько пятиэтажек, квартиры в которых переоборудовались умельцами. Строились печи, выводились в дымоход или через форточки трубы, и такого отопления вполне хватало, чтобы обогреть одну-две комнаты. Это не давало особого удобства проживания, потому что водопроводы и канализация всё равно не работали, а таскать воду на верхние этажи проблематично, но зато подобный способ обустройства оказался самым простым и дешёвым для выживания.

В прежние годы имелось в районном центре несколько производств, в числе которых были, например, небольшой вагоноремонтный завод, масложировой комбинат и швейная фабрика. Комбинат, кроме всего прочего, производил мыло — продукт стратегический, нужный и неандертальцу, и человеку третьего тысячелетия. Именно благодаря мыльному цеху и остался существовать городишко. В годы войны переходил он из рук в руки многократно, но солдатам всегда нужны баня да мыло, чтобы не обрасти вшами, поэтому завод, хоть и погромили частично, добивать не стали. Позже восстанавливать маслодельные корпуса было бесполезно — никто не спешил привозить молоко, потому что и себе едва хватало, а вот мыльный цех потихоньку продолжал работать. Потому и пользовался популярностью в округе город, потому и оставался за ним статус районного центра.

Кроме всего прочего, это был, пожалуй, один из немногих населённых пунктов в стране, где открылась всего через два года после войны церковно-приходская школа. В ней учили детей читать, писать, и, как положено, закону Божьему. Конечно, на добровольной основе. Но народ-то понимал, насколько быстро забываются знания без применения на практике. Не привей детям грамоту и слово Божье, следующее поколение вырастет в тёмном и диком язычестве. А это в перспективе — верная гибель.

Сейчас городок представлял собой разбросанные в кажущемся беспорядке коробки домов, большей частью уснувших, потому что полночь давно миновала. Но на центральной площади, возле восстановленного после разрухи здания городской администрации, толпился народ. Здесь, как и заведено на Руси, в канун праздника пели песни и плясали в свете огромных костров.

Никола ухватил чёрта за рога и скомандовал:

— Спустись чуть ниже… может быть, Оксана здесь…

— Не будет она веселиться сегодня, не до того ей! — возразил чёрт, но дальше спорить не стал. С высоты, на которую они могли снизиться, чтобы остаться незамеченными, всё равно невозможно рассмотреть лица людей. Те горланили частушки, отплясывали кадриль под заливистую гармонь, и дым над площадью стоял коромыслом.

— Куда теперь?

— Сделаем круг над городом, пожалуй, — в раздумье произнес кузнец. Признаться, он и сам толком не знал, что делать.

Облетели окрестности меньше, чем за десять минут. Потом, на насмешливое хмыканье чёрта, Никола дал ему увесистого леща и решил:

— Давай домой…

— Успеем ли? — буркнул чёрт.

— Поднажми! Самому, небось, не сладко будет пробивать землю с такой высоты…

Нечистый потряс головой после шлепка, забормотал что-то неопределенное, но согласился. Они, набирая скорость, двинулись в обратный путь.

Какое-то время спустя чёрт начал жаловаться на усталость, говорить, что ему давненько не приходилось летать по стольку вёрст за ночь, что лет ему уже немало, а надбавки за возраст никто не даёт… В общем, то ли пытался разжалобить кузнеца, то ли развлечь самого себя.

Никола, конечно, проявил определённое сочувствие, но вопрос для него встал так: или он успеет до первых петухов вернуться в село, или вместе с чёртом брякнется посреди леса. Тогда в лучшем случае ему предстояло добираться до дома по снегам и бурелому, в худшем — расшибиться о землю, потому что его-то, наверно, в преисподнюю сразу не пустят.

Как бы там ни было, через час полёта они, наконец, увидели столбы дыма, поднимающиеся над избами. А вскоре показались и сами дома.

Сердце кузнеца радостно забилось, хотя тревога за Оксану в нём так и не рассеялась.

— Может, разминулись мы, и она уже вернулась? — предположил он вслух, и чёрт не стал его разубеждать.

Они плавно спланировали прямо на двор, откуда начали путешествие, и, пролетев над плетнём, мягко опустились в снег. Чёрт хотел было, избавившись от кузнеца, моментально взмыть в небо, но тот распознал хитрость и схватил за хвост.

— Что ещё тебе надо? Я сделал всё, что ты просил!

— Подожди секундочку, сейчас выпишу расчёт! — произнёс Никола с некоторым сарказмом в голосе и, выдрав из плетня подходящую ветку, со всего размаха ударил чёрта пониже спины. Тот взвизгнул, рванулся в воздух, но взлететь помешал обернутый вокруг руки кузнеца хвост.

— Это тебе за Оксану! — пояснил Никола. — А вот — за меня!

Он опускал ветку ещё пару раз, пока не раздался вдруг ужасающий треск, снег под ногами чёрта в одно мгновение почернел и растаял, земля разверзлась, и в образовавшейся трещине появились отблески пламени.