Ночь пяти стихий

Призрачный лиловый свет разлился в пространстве внутри зеркал. Видящий маг открыл глаза. Он возвращался в материальный мир из Великой Пустоты. Снова учился различать запахи, очертания предметов, холод и тепло. Он увидел, что зеркала больше не отражают его лицо. Изображения в зеркалах зажили своей жизнью. Замелькали разноцветные пятна, сливаясь в мимолетные картины. Из глубины возникали горы, ущелья, гигантские пещеры, наполненные странными предметами, кристаллы, источающие сияние. А потом появились лица – человеческие и вместе с тем несколько иные. Лица молодые и старые, с разным цветом кожи, они принадлежали к разным расам. и вместе с тем в них было нечто общее – всеобъемлющее понимание, свет, достичь которых пытались все маги во все века на Земле.

Побежала искра, запахло озоном, над головой Видящего мага в перекрестье зеркал возник алый шар. Теперь Хакмас знал наверняка – Зов услышан.

В зеркале, находящемся прямо перед Видящим магом, было три фигуры в струящихся разноцветных одеяниях. Одна из них подалась вперед и шагнула в помещение из того далекого, неизвестно где находящегося пространства. Это был высокий, с благородными чертами лица безбородый человек. Тот самый, который приходил в прошлый раз. Он не изменился за годы. Приходящие не стареют.

– Ты звал нас? – спросил Приходящий.

– Да, – прошептал Хакмас.

Зачем именно он звал их, объяснять не стал – не стоило. Приходящие и так знали все.

– Ты поступаешь правильно, – произнес пришелец. – Ты верно оценил час. Он пришел. Пора извлечь Саамарит из глубин.

– Конец круга? – спросил Видящий маг.

– Да.

– Поэтому ни один из магов не может проникнуть взором в будущее?

– Это закон. Видение будущего закрывается перед переменами. Так прикрывает человек веками глаза при яркой вспышке – чтобы не ослепнуть.

– Что мне делать с Саамаритом?

– Ничего. Только извлечь, снять проклятие демонов Темной Реальности, замуровавших Саамарит в камень сто веков назад.

– И что дальше?

– Этот мир уйдет. А Саамарит войдет в новый мир.

– И старые души вернутся в новый мир?

– Да. Прошедшие через очистительный огонь. Не помнящие о прошлом.

– Это жестоко.

– Люди сами выбрали свой путь. И прошли по нему до конца. Он кончается тупиком.

– Будет ли новый мир лучше?

– Не знаю. Но он будет.

– Воцарится ли в нем добро?

– Добро? Что за этим словом?.. Отравленные моря, в миг сметенные города, миллионы уничтожаемых в мгновение ока людей – вот каким будет мир.

– Но зачем он нужен?!

– Он будет устремлен вперед. И неизвестно, что ждет его в конце пути. Нынешний же превратился в сухой песок. Атлантида – песочный град, развеивающийся от порыва ветра… Уйдут маги и тайные искусства. Истлеют манускрипты. Обрушатся величественные храмы..

– И от Атлантиды не останется ничего?

– Вскоре каменные топоры и шкуры заменят металл и лен. Дикари будут жить охотой и заново осваивать земледелие, рудное и ткацкое дело. Но из уст в уста будут передаваться легенды и сказания об ушедшем мире. И когда-нибудь вновь откроются глаза высеченного новыми людьми каменного сфинкса, вознесутся пирамиды…

– Значит, мой путь на этом круге завершается тем, что я найду Саамарит?

– Нет. У тебя другое назначение; Тебе надлежит стать Странником.

У Видящего мага перехватило горло. Неземное полное спокойствие, которого он достиг с таким трудом, отступало. В образовавшуюся пустоту бурлящим потоком врывались чувства. Одновременно – смятение, ужас и гордость. Нет ноши тяжелее и почетнее, чем эта.

– Ты откроешь гробницу Саамарита и уйдешь.

– А здесь – погибель, разрушение?

– Да. Судьба.

– Но люди, которые мне доверяют, за которых отвечаю, которых люблю – я буду лишен возможности облегчить их последние страшные мгновения в погибающей Атлантиде?

– Да. Но пусть тебя это не беспокоит. Души, которые связывает любовь, привязанность, ненависть, имеют обыкновения встречаться вновь и вновь в последующих воплощениях… Больше не зови. Ты узнаешь момент, когда уходить.

Фигура начала растворяться. Зеркала тускнеть. Изображения отдаляться, И вскоре, Хакмас видел в них только свое отражение…

РУСЬ. СГОВОР

– А ты уверен, что это поможет? – спросил губной староста, уныло теребя длинный ус.

– А почему бы не попробовать, – сказал воевода. – Мы же указом своим, немалые деньги предлагаем тем, кто окажет содействие в поимке шайки Романа Окаянного. Да еще тем его молодчикам, кто придет сам, в грехах покается и поможет нам, прощение обещаем.

– Эх, с разбойниками договор держать, право, грешно. С ними только каленым железом вести разговор можно.

– Где же те, с кем ты железом говорить хочешь? – усмехнулся воевода. Он взял и стал с любовью разглядывать бумагу со своим указом, зачитанным еще вчера в городе.

– Тоже верно, – согласился губной староста, но в его голосе были нотки недовольства.

В дверь постучали, и вошел слегка развязный, но не забывающий исправно кланяться и подлизываться грубой лестью воеводин дьяк Алексашка.

– Воевода, к тебе кабатчик Иосиф просится. Говорит, по делу невиданной важности. А об чем речь держать хочет – не говорит.