Ночь последнего дня

— Вообще-то он не тот человек, за которым мне положено приглядывать, но кое-что я о нем знаю. Чуть больше, чем пишут в газетах.

— И я смогу узнать это?

— Думаю, да. Если мы договоримся, конечно.

— Надеюсь, моих сбережений хватит? — улыбнулась я.

— Я не возьму с тебя ни копейки, моя красавица.

Ник поднялся, прошелся по комнате, потом приблизился и положил мне руки на плечи, наклоняясь к самому уху.

— Взаимные маленькие услуги.

— Так что он собой представляет?

Ник вдруг засмеялся.

— Ты же видела. Он любит улыбаться. Деньги, конечно, тоже любит, но в нашем деле он не из-за них.

— Тогда из-за чего?

— Я же сказал. С его рожей я бы снимался в кино, но он и без кино — звезда.

— Понятно, — кивнула я.

— Рад за тебя. Он парень с шикарной улыбкой, кругленьким счетом в швейцарском банке и огромной любовью. Разумеется, к себе. Каждый месяц покупает новый костюм, каждые две недели бывает у дантиста и после каждого обеда пьет ксеникал. Это ему врач посоветовал, а врач у него, естественно, тоже лучший в городе. Рахманов просто потрясающий парень. Другого такого нет.

— Ксеникал?

— Ну да, дорогая. Я думал ты в курсе. Голубые такие капсулы для похудения. Защита от лишнего жира. Больше всего на свете он боится потолстеть. Обычно эти мысли посещают баб, но… Уверен, без этих капсул он стал бы как его папаша или как Элвис Пресли не в лучшие годы своей жизни: расплывшаяся морда на жирной туше. Должно быть, это его ночной кошмар. В остальном он милый парень. Без фантазии. Ему нравится, что его считают бабником, у него четыре любовницы, тебя я не считаю, меняются они каждый месяц. А вообще-то бабы в нем души не чают. Он умеет с ними обходиться, хотя по-настоящему, повторяю, любит только себя. Так что, если ты всерьез считаешь, что он тебе поможет… Ты читала Данте? Ты же профессорская дочка, должна быть образованной. «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Тебе не выбраться, детка. Такие, как мы, выходят из игры вперед ногами. Но мне нравится, как ты все проделала. Ловко, очень ловко. Я не зря тратил на тебя время. — Он опять наклонился ко мне, рука скользнула на мою грудь. В жесте было что-то змеиное, и я невольно поморщилась, радуясь, что Ник не может этого видеть. — Что скажешь, дорогая?

— Ты сукин сын, но…

— Но?

— Но у меня идет кругом голова, когда ты ко мне прикасаешься.

— Маленькая приятная ложь.

— Иди к черту.

— Главное, чтобы ты помнила: другие приходят и уходят, а добрый папуля Ник всегда с тобой. И не мечтай, что избавишься от меня. Мы будем жить долго и счастливо и умрем в один день. Правда, ты чуть раньше.

Я перехватила его руку и теперь смотрела в его глаза. «Мне не нужен такой враг», — думала я, видя, как меняется выражение его глаз. Он внезапно сделал шаг в сторону и засмеялся.

— Превосходно сыграно, детка. Превосходно. Знаешь, я догадываюсь, почему он запал на тебя. Скорее всего, ты совсем ничего не делала, просто вот так смотрела. А он млел под твоим взглядом. Но я не могу себе позволить такой роскоши.

Он помахал мне рукой и направился к двери. Я услышала, как она захлопнулась, и вздохнула. Особых иллюзий я не питала: Ник прав, вряд ли такой тип, как Рахманов, всерьез решится помочь, а Ник не из тех, кто выпускает добычу из рук.

— Не сделать бы хуже, — проворчала я.

Вечером того же дня у меня появился Рахманов. Устроившись на диване, я, по обыкновению, разглядывала потолок, гадая, что следует ждать от судьбы. Меня посещали идеи одна занятнее другой, но я прекрасно понимала, что от меня, по большому счету, мало что зависит. Все дело в том, как поведет себя Олег. Ник дал понять, что наживать неприятности, тем более по такому ничтожному поводу, как я, он вряд ли способен. С другой стороны, собственное чутье подсказывало: шанс есть. Сегодня он не звонил, и я не знала, хорошее это предзнаменование или плохое.

Увидев его на пороге, я почувствовала головокружение. Выражение его лица не оставляло сомнений: он все знает, и это ему очень не нравится. Он снял плащ и швырнул мне его в руки. Прошел в кухню, спросил:

— Выпить что-нибудь есть?

— Кажется, коньяк оставался…

Я пошла в кухню следом за ним, с плащом в руках, потом, точно опомнившись, определила плащ на вешалку. Олег достал из шкафа бутылку, плеснул в стакан и залпом выпил. Надо было с чего-то начинать, и я спросила:

— У тебя неприятности?

Он поднял брови и усмехнулся, что должно было означать бесконечное удивление.

— Тебя интересуют мои проблемы?

— Нет, — пожала я плечами. — Просто меня раздражает, что ты пьешь мой коньяк.

— Хватит! — рявкнул он. — Хватит этих твоих шуточек! Меня уже тошнит от них!

— Можно узнать, зачем ты пришел? — спросила я как можно спокойнее. — Сказать, какая я дрянь?

— Дрянь — весьма мягкое определение, — усмехнулся он. — У тебя впечатляющий послужной список. Чего там только нет…

— Я думала, ты знаешь, — вздохнула я.

— Что знаю?

— С кем танцевал танго, — развела я руками. — Нет, серьезно. Я очень удивилась, когда ты пришел. Была уверена, что ты.., проявил интерес. А потом этот прием. Честно говоря, я решила, что ты делаешь все нарочно.