Ночь, придуманная кем-то

Мальчик исполнил. Под ботинком крошилась штукатурка. Из подвала несло болотом. Сосед покоился на своем плаще, неестественно согнув одну ногу в колене и прижав ее к животу. Рубашка была задрана, футболка разорвана, мало того - согнутая нога примотана и завязана предварительно снятыми штанами. Дядя Павел оказался без штанов, в одних трусах! А на шее его зачем-то болталось грязное полотенце с вырезанными дырками. Впрочем, сумерки не давали разглядеть деталей - изображение было нечетким и даже не цветным.

- Что с вами? - наконец удивился мальчик.

- Видишь ли, он в меня все-таки попал.

- Как это - попал?

- Здоровая тупость украшает настоящего мужчину, - сказал сосед. Ранили меня, малыш, вот как в жизни бывает... Что если ты мне поможешь дойти до моих "Жигулей"?

Во дворе появилась новая тень. Брат! Мальчик отчаянно замахал рукой, боясь нарушить тишину затаившегося в тревоге двора, и брат заметил, подбежал.

- Ничего себе! - выдавил Игорь, увидев. Лицо его скривилось. Конечно, картинка была малоприятной, не для тонких натур - как и все картинки прошедшей ночи. - Что, тоже убили?

- Ранен! - зашептал мальчик. - Это в него стреляли, понял!

- Жена еще не вернулась? - спросил дядя Павел. Голос был слабым, на грани исчезновения. Игорь наклонился к нему:

- Какая жена?

- Жена этого майора. Она была в невменяемом состоянии, сразу куда-то удрала... буквально вся растерзанная... значит, в квартире ее нет?

- Там пусто. Какого майора?

- Как какого? Твоего друга-оперативника. Между прочим, его тело в "РАФе" валялось, среди полуфабрикатов и ксерокопий...

- Вы имеете в виду капитана-сержанта? - уточнил Игорь. - Почему "друга", вы что!

- Майор госбезопасности Егоров, - дядя Павел поправил его. - Игорек, не надо врать, мы же взрослые люди... только зачем так подло? - он с трудом развернул голову на собеседника.

- Послушайте, - возмутился Игорь, - ну чего вы все время про меня намекаете!

- Перестань, я все знаю про твою повесть... Кто тебе публикацию организовал, знаю. Эта газетенка, "Новый рабочий", она же насквозь "ге-бешная", схвачена Службой Порядка на корню... Повесть крутая, мне понравилось. Поздравляю...

- Ни фига понять невозможно. Шутите вы, что ли?

Программист не ответил. Он замолчал, отдыхая. Ему явно было не до шуток, тогда Игорь развернулся к младшему брату:

- Ты не знаешь, чего он ногу примотал?

Александр пожал плечами.

- Бедро, - ожил сосед. - Насквозь, зараза, под самой попой вышло. Кровь, кажется, удалось остановить. Он уже примерился мне наручники, а я его... а он успел выстрелить...

- Кто успел выстрелить?

- Товарищ твоего майора. А может непосредственный начальник, если судить по "Волге". Пока он в себя приходил да подымался, я в окно... Сюда доковылял, а он подумал, что я на том "РАФе"... Скакал за фургоном, кричал, стрелял! Как в кино... Шофер вовремя очухался, наверное, когда в меня из Макарова долбанули. Нет худа без добра, вот так, парень... Еще вопросы будут?

- В институте тоже фургон был, - вспомнил Игорь. - И на фотографиях.

- Да все же ясно! - зашипел мальчик. - Те, которые жандарма в фургон запихали, сразу из института сюда и двинули! Дежурный им адрес в записной книжке показал!

Дядя Павел, кажется, развеселился:

- Ишь, ясно ему... - впервые у него получилась усмешка. - Правильно, Кузьмичевы детки и здесь были. Не везет им сегодня, даже жалко их. Игорька хотели - не получили, меня хотели - не получили... жену майора увезти и допросить - и то я помешал! Вот как в жизни бывает, парни... Вы труп в кладовке оставили?

- Мы дверь обратно на замок закрыли, - голос Игоря внезапно осип.

- А зачем вы сюда поехали? - перебил брата Александр.

- Изъять кое-что надо было, малыш.

- А где ваша машина? На набережной?

- Нет. Тут проходной двор, вторая арка выходит в переулок, параллельно каналу. Я очень удачно им с тыла зашел, они совсем не ждали, детки... Ну что, Игорь, поможешь мне дойти? Или Александра просить?

- Почему Александра? - вспыхнул герой и сделался резко деловитым. Вы голый пойдете?

После чего настало время страданий. Штанины были развязаны и общими усилиями возвращены на место. Раненый терпел. Нога была выпрямлена, обувь одета - он терпел, поскуливая. Когда его установили вертикально, оказалось, что он немыслимо белый, что он трясется, что вся его одежда в темных пятнах, а когда его подняли по ступенькам, он качнулся назад и удивленно сказал: "Ой, не понимаю...", хотя ничего особенного не произошло, просто опять пошла кровь, сначала вяло, потом зримо, но отступать было некуда, и когда миновали скверик, дядя Павел принялся оживленно бормотать, громко и бессмысленно, о том, что он загибается, о том, что пленочки-то у майора все-таки не казенные, что он правильно чувствовал, вот пусть теперь попробуют его взять, умники в серых костюмах, он им в самые морды - мол, какие секретные базы данных, какие евреи, о чем вы, родные! - главное, не загнуться... И только в переулке дядя Павел прервал бред, чтобы обратиться к Александру уже вполне осмысленно: