Ночь пса. Роман

Но эта темнота жила. Какие-то ее отдельные части были более черными, чем весь остальной непроглядный мрак. Адельберто никак не мог сообразить: в действительности они существуют или только в его собственных, изрядно помутившихся мозгах, И эти сгущения тьмы, они шевелились, словно были какими-то существами, слепыми щенятами, ищущими в окружающем пространстве чего-то… ЧЕГО…

Адельберто почувствовал даже некоторое облегчение, заслышав где-то впереди явно человеческого происхождения звуки: кто-то неуклюже топтался и сопел в темноте, пытаясь обойти препятствие, такое же невидимое, как и он сам. Впрочем, не так уж и невидимое: рубиновые огоньки индикаторов какого-то то ли пульта, то ли распределительного щита, установленного поодаль, подсвечивали мрак инфернальным, потусторонним отсветом. Фюнф осторожно пристроил полубездыханного адвоката к какой-то оказавшейся рядом преграде, осторожно выглянул из-за нее и обомлел. Сопел и топтался… Нет - сопело и топталось то самое, что остается от человека, когда меч сносит его череп и часть туловища. Это и не думало падать. (Чем, собственно, оно должно было думать?) Это, тяжело, с бульканьем вдыхая и выдыхая воздух из кровавых дыр, снова толкалось в нелепую металлическую ферму, преградившую ему путь. Терпеливо перебирало вариант за вариантом… Адельберто так и не мог потом вспомнить, как долго он, разинув рот, в оцепенении таращился на эту жуть. А это наконец обогнуло преграду и кануло во тьму, протопав неровной поступью мимо замеревшего Мепистоппеля. Пришел в себя Адельберто только тогда, когда что-то из темноты осторожно прикоснулось к его руке, а что-то другое крепко зажало рот, чтобы заглушить уже готовый из него вырваться вопль ужаса.

- Вы, я вижу, совсем сдурели, - прошептал ему в ухо Пер. - Биоробота испугались… Притом поврежденного… Тащите раненого следом за мной… Я знаю, где выход…

Фюнф не заставил его повторяться и снова послушно перекинул здоровую руку Гонсало себе на плечи.

А во тьме шло сражение, почти бесшумное и потому особенно страшное. То вспышка выстрела подсвечивала мрак, и ослабленный глушителем треск очереди гас под каменным сводом, то короткий вскрик долетал издалека. То звук короткой перебежки. А то и недолгое, полное своего рокового смысла рычание Зверя, его сдавленный лай.

- Этот Пес тут, кажется, повсюду, - раздраженно прошипел Адельберто, с натугой волоча бесчувственного Гонсало под низкими сводами какого-то перехода. - Только что лаял там - сзади. А теперь рычит откуда-то спереди…

- Это Тор, - прошептал Густавссон. - Это Тор разговаривает со своим Псом…

Толле ждал их у самой горловины туннеля, скрытой за массивными металлическими щитами. Рассмотреть его лицо в темноте Адельберто не смог, но голос Гостя был печален.

- Теперь все в сборе. - Он провел ладонью по лезвию меча, запнулся. - Уходим, Ты, Пер, идешь первым. Знаешь дорогу. Я помогу нести раненого.

- А Харр? - вдруг неожиданно для самого себя спросил Мепистоппель. - Вы бросаете своего Пса здесь?

- Когда в бою надо отступить, - все тем же скорбным голосом ответил Тор, - Человек уходит, а Пес останавливает врага. На Чуре такой закон. Так Псы приказали Людям.

- Это там… - определил Роше. - Но по-моему…

- По-моему, это - какая-то другая собака… - подтвердил его сомнения Ким. - Стоит посмотреть, что у них там…

Фидлер промычал что-то утвердительное, а Старинов только кивнул.

- Сэмюэль! - коротко бросил Роше, вытягивая из кобуры свой пистолет. - Ты отвечаешь за доктора Аркадьева. Джон и Каспер пойдут с нами. Не уходите из эфира…

- Хочу дать вам совет… - окликнул уже шагнувшего в темноту комиссара зоолог. - Кольцо «призраков» - очень… очень нехорошая вещь… Вы постарайтесь не пересекать его - круга этого границу…

- Спасибо, док, - кивнул Роше. - Постараемся… - Конечно постараемся… - бурчал он, двигаясь по колено в тумане следом за легким, проворным Каспером.

Длинноногие Ким и Джон еле поспевали за двумя коротышками.

- Вот только где она, граница кольца этого… - продолжал пыхтеть комиссар. - Да и самих тварей этих не разглядишь в тумане…

Туман действительно вступал в свои права над озябшей за долгую ночь Поймой…

- Метров за сто хотя бы… - продолжал Роше. - Апокрифы… - Он переложил трубку в зубах поудобнее. - Мемуары… Матерь Божия!!!

Последнее относилось к неожиданно вынырнувшему из мрака здоровенному, рыже-каштанового окраса - насколько позволял судить свет ручных фонарей - псу. До размеров Харра зверюга не дотягивала, но достаточно впечатляла. Таких держат не для охоты за сусликами… Когти и зубы зверя были способны внушить ужас не только рядовому обывателю, но и людям с боевым опытом, вроде комиссара Роше или Кима Яснова. Однако именно этого псина делать и не собиралась: глаза ее полны были не яростью, а безысходной тоской и отчаянной надеждой на помощь.