Ночь с Ангелом

Больше геррам Самошникову и Гаврилиди уже не приходилось бегать в кассы — делать ставки, а потом мчаться — получать выигрыши.

Из Главного управления полиции была вызвана бригада опытных детективов — их в приказном порядке сдернули с субботнего отдыха, — по распоряжению главы всей полиции города они обязаны были четко выполнять ставки герров Самошникова и Гаврилиди, получать причитающиеся им суммы и запирать в специально привезенный ими какой-то особый полицейский сейф. Естественно, за отдельную плату!

Два детектива этой группы в совершенстве владели русским языком, а еще один, на всякий случай, — не пригодившимся ивритом…

После Чарли-Брауна, победившего в седьмом заезде, дирекция ипподрома решила прекратить бега. О чем и объявила по громкой трансляции на весь ипподром.

Что тут началось — словами не описать!

Решением обербургомайстера города по тревоге было поднято специализированное подразделение, натасканное на разгоны уличных нацистских демонстраций и других массовых беспорядков городского типа.

Чтобы не провоцировать жителей своего города на волнения и гражданское неповиновение, мудрый и осторожный бургомаистер запретил руководителям ипподрома прерывать бега, обещая им в дальнейшем поддержку Ратхауза. По-нашему — Горсовета.

В восьмом заезде красотка Пикулина, придя первой к финишу, вынула из отощавших касс ипподрома еще триста тысяч марок и презентовала их нашим героям — поразительно спокойному Лешке и почти сбрендившему Грише.

Ипподром рыдал! Молился и рыдал, рыдал и молился!..

В девятом и десятом заездах, как я и ожидал, победили соответственно Лешкины Тимбер и Томми. Чем укрепили финансовое положение герров Самошникова и Гаврилиди еще на четыреста тридцать тысяч западногерманских марок…

Тут Гриша очнулся, пришел в себя и стал в привычную позу менеджера артиста Самошникова: с полицией он подписал все договора на охрану и сопровождение, вызвал специальную бронированную инкассаторскую машину для денег и представительский, длиною с трамвайный вагон, белый лимузин «мерседес» — для себя и Лешки.

— Инкассаторский броневик я нанял только на сегодня, — небрежно сказал Гриша. — Доехать до банка. Мало ли шо?.. Ни за кого же поручиться нельзя. А лимузин этот… Не, ты только посмотри! Тут же по три двери с каждой стороны! Это таки — «мерседес»! Так он у нас на неделю. Мы на нем завтра в Бонн поедем, повезем эти поганые десять косых той посольской курве!.. Не возражаешь?

Сознания того, что отныне он обладает гигантской, неслыханной суммой денег, у Лешки не было.

Отчетливо он понимал лишь одно — теперь у него есть те десять тысяч марок, которые он должен заплатить за возвращение домой.

— А попроще нельзя было? — тоскливо спросил измученный Лешка.

Ответить Гриша не успел…

В сопровождении прессы и телевидения на ипподром въехал сам обербургомайстер. Он лично поздравил русских героев с неслыханной удачей и произнес небольшую речь о неразрывных связях русского и немецкого народов. Начал он с того, что Кандинский и Тютчев жили и творили в Мюнхене, Тургенев в Баден-Бадене, русская эмиграция времен революции семнадцатого года осела в Берлине, а закончил свою речь трогательным сообщением, что его папа в сорок втором был похоронен под Смоленском на краю деревни Липки.

Тут же из своей машины обербургомайстер позвонил Президенту местного отделения знаменитого «Дойче Банка» и попросил в порядке исключения открыть в субботу один из филиалов, чтобы наши новые русские друзья смогли бы положить на свой счет…

— Как, у вас нет своего счета? Кайн проблем! Сейчас будет!..

…который для них сейчас немедленно откроют, всего лишь пару миллионов марок, честно выигранных ими на ипподроме и не облагаемых ни одним пфеннигом подоходного налога!..

Вот так-то, Владим Владимыч! Последовавшие за этим события, насколько я помню, вы хотели увидеть своими глазами.

— Если можно.

— Как сказал бы Гриша Гаврилиди, «он еще будет спрашивать?!» — рассмеялся Ангел. — Укладывайтесь поудобнее и…

Я зажмурился. Так было легче переноситься из Этого Времени в То. В связи с частыми сменами Временного Пространства к середине ночи у меня уже выработался некий комплекс привычных приемов.

— Поехали? — услышал я голос Ангела.

— С Богом… — машинально сказал я.

— Ну, уж дудки! — на удивление неприязненно возразил Ангел. — Я бы хотел, чтобы вы наблюдали произошедшее беспристрастным писательским глазом.