Ночь с Ангелом

На время недолгого совещания для вынесения мне приговора меня попросту усыпили, ибо выставить было некуда. Наша «резиденция» являлась обыкновенной, крайне недорогой однокомнатной квартирой. Небо чрезвычайно скупо расходовало средства на содержание своих Представителей на Земле. Я, например, всю свою Наземную практику спал на раскладушке в кухне стариковского казенного жилища…

Когда меня привели в чувство, чтобы объявить приговор, первое, что я увидел, открыв глаза, это беззубую улыбку моего милого Старика Ангела-Хранителя, Руководителя моей Наземной практики. Он даже весело, как-то-очень по-свойски подмигнул мне — мол, не трусь, малыш, — все окей!..

А дальше в довольно занудливой и бесцветной речи Архангела в красном чиновничье-суконным языком излагались все мои прегрешения перед Всевышним и Верой в Него, перечислялись смягчающие мотивы — безукоризненная предыдущая учеба в Школе, хорошая спортивная подготовка, отменная характеристика Руководителя моей Наземной практики…

Кстати, на этой фразе Архангел так неодобрительно посмотрел на моего добрейшего Старика, что тот, бедняга, аж съежился!..

Короче, мои «заблуждения» были признаны хотя и значительными, но подлежащими исправлению. А посему я должен немедленно покинуть Землю и вознестись в лоно своей «альма-матер», где уже Педагогический Совет Школы подвергнет меня специальному тестированию, чтобы решить — оставить меня на второй год или дать возможность перейти в следующий класс. Наземная же практика решением Ангельского Особого Отдела Конфликтной Комиссии мне не засчитывается!..

Наверное, мой Старик ожидал худшего. Услышав окончательный вердикт АООКаКа из уст Председательствующего Архангела, Старик не смог себя сдержать и как-то излишне верноподданнически, восторженно вскричал со слезами на глазах:

— ОН простил тебя, мой мальчик!.. ОН тебя простил!!!

Вот, Владим Владимыч, когда мне стало тошно, чуть ли не до обморока…

Старика жалко было — ну, прямо глотку перехватило! В это мгновение он был так похож на всех наших сегодняшних несчастных Земных стариков, когда-то воевавших за свою Землю и так отвратительно преданных ею! Они же по сей день, голодные и обворованные, из последних сил таскают по митингам древние портреты страшных и жестоких лгунов и проклинают всех, кто утратил их Веру. Веру в своих собственных палачей! Вот что дико и непонятно…

Наверное, «тройка» решила, что я молчу, обалдев от счастья.

Красный Архангел торжественно встал из-за нашего колченогого обеденного стола, расправил свои могучие крылья, поднял указательный палец в потолок и веско произнес «специальным» голосом:

— ОН ПРОСТИЛ ТЕБЯ, МАЛЕНЬКИЙ АНГЕЛ.

А у меня в глазах — счастливая, красивая Лешкина физиономия, когда он махал мне рукой из окна белого длинного лимузина, даже не зная — кто я, что я…

Потом — дикий, ужасающий удар, невероятной силы взрыв, и над перекрестком безжалостный столб огня, рвущийся в Небо!!!

— Ты понял, малыш?.. — переспросил меня старый, уже никчемушный Ангел — бывший Хранитель. — ОН простил тебя…

И заискивающе улыбнулся всей «тройке» Особого Отдела. Это было каплей, переполнившей чашу моего смирения!

Кажется, я тогда совсем неплохо для тринадцатилетнего пацана разрушил весь этот многозначительный и фальшивый спектакль!

Я внимательно, совсем новыми глазами оглядел эту карнавальную «тройку», своего несчастного и жалкого Старика и твердо сказал:

— НО Я НЕ ПРОСТИЛ ЕГО. И НИКОГДА НЕ ПРОЩУ!

… Последнее, что я слышал и видел, — это жуткий раскат грома, потрясший стены нашей служебной квартиры, и бело-синий зигзаг молнии, яростно ворвавшийся в комнату…

… Когда я очнулся, выяснилось, что лежу я на нашем обеденном столе, за которым только что заседала судебная «тройка» Ангельского Особого Отдела Конфликтной Комиссии.

Лежу я под пледом, почему-то на животе, спиной вверх, прижавшись щекой к маленькой подушке-думочке, которую мой Старик-Ангел обожал просто до одури и даже никогда не давал мне до нее дотронуться. Говорил, что эта маленькая подушечка показывает ему замечательные, почти исчезнувшие из его стариковской памяти, молодые, полные сил и желаний, удивительные цветные сны!..

А тут — на тебе! Сам поправляет у меня под носом эту подушечку, гладит меня по затылку и причитает:

— Ах ты, мой маленький героический мальчик… Да как же это тебя угораздило?.. Ну зачем, зачем ты с ними вот так — в открытую?!

Нет никакой «тройки» Особого Отдела. Только мы со Стариком в квартире. Да еще запах такой благовонно-противноватый. Как в дешевой парикмахерской.

Но Старик все равно трусит, наклоняется ко мне совсем-совсем близко, еле слышно шепчет мне в ухо: