Ночь с Ангелом

Но в эту секунду из-за двери ванной раздался голос Толика:

— Лидуня! Принеси чистое полотенце. И трусики. Они лежат…

— Знаю я, где они лежат! — крикнула ему Лидочка.

… Из ванной Толик вышел в одних трусах и в бабушкиных шлепанцах. Прилизанный, розовый, с запухшими веками. Одежду нес в руках.

— Так душно в ванной, не продохнуть, — сказал Толик, отводя глаза в сторону. — Пойду к бабуле, там оденусь…

— Подожди! — вдруг решительно и нервно сказала Лидочка. — Подожди ты одеваться!..

Она подошла к нему вплотную, обняла, прижала к себе его сильное, тренированное, мальчишеское тело и, целуя его в шею, глаза, нос, плечи, зашептала срывающимся голосом:

— Толик… Миленький мой! Любимый!.. Давай поженимся!.. По-настоящему… Ну пожалуйста, давай поженимся! Я умру без тебя…

— Ты что, Лидка?! — опешил Толик. — Кто же нам разрешит?! Нам же еще столько ждать надо…

— Да наплевать!.. Наплевать мне… Я не могу ждать! Мы через неделю уже в тюрьме сидеть будем за этого Зайца… Я не хочу ждать! Не хочу, чтобы кто-то другой!.. Я только с тобой хочу… — бормотала Лидочка, тащила Толика к дивану и на ходу лихорадочно стаскивала через голову свитер, маечку, срывала с себя свой дурацкий лифчик. — Расстегни сзади! Помоги, Толинька… Пусть все будет по-взрослому! Я с тобой хочу быть всегда. Ты меня любишь? Ты любишь меня, скажи, Толинька, Натанчик ты мой родненький?! Ну, давай… Давай, не бойся! Я все вытерплю… Я даже не крикну, Толька! Не думай ни о чем, Толинька-а-а!..

Спустя час одетая и причесанная Лидочка позвонила домой.

— Ты где шляешься? — закричал Николай Дмитриевич. — Хочешь, чтобы я тебя выдрал как Сидорову козу?!!

— Не кричи, — строго сказала ему Лидочка. — Так надо было. Мама дома?

Что-то в голосе дочери заставило подполковника милиции сбавить тон:

— Нету мамы! К счастью… На дне рождения у тети Вали. А то бы она уже с ума сошла!..

— Очень хорошо, — сказала Лидочка. — Оставь ей записку, что я с тобой. Придумай, что хочешь. А сам одевайся и иди к Самошниковым.

— Что случилось?

— Папуль, все потом. А сейчас мы ждем тебя здесь.

— «Мы»?!

— Да. И документы не забудь.

— Какие еще документы? — не понял Николай Дмитриевич.

— Права водительские, «ксиву» свою, как ты сам ее называешь! — уже раздраженно пояснила Лидочка. — И не задерживайся, пап.

Во втором часу ночи самошниковский «Запорожец» мчался по пустынному загородному шоссе к колонии «усиленного режима».

За рулем сидел подполковник милиции Петров. Рядом — дочь Лидочка. Сзади, накрытый с головой клетчатым пледом, лежал Толик Самошников.

— Ты понимаешь, что пролетаешь мимо амнистии, как фанера над Парижем?! — нервничал Николай Дмитриевич. — А за побег тебе еще и срок добавят! И будешь ты сидеть, как цуцик, с последующим переводом во взрослую колонию. А там…

— Мы должны были увидеться, дядя Коля! — донеслось из-под пледа. — Иначе…

— Что «иначе», что «иначе»? Вам вот-вот по четырнадцать, а мозги у вас, как…

— Как у взрослых, — резко прервала его Лидочка. — Только вы с мамой к этому никак привыкнуть не можете! И не гони так. Впереди — пост ГАИ.

— Ты-то откуда знаешь?! — окрысился на нее отец.

— Я столько раз уже проехала по этой дороге на этой же машине с Сергеем Алексеевичем или с Фи-рочкой Анатольевной, что все ваши милицейские заморочки знаю на этой трассе. То, кретины, в кустах прячутся, то за трюндель готовы паровоз остановить!

— Ну, знаешь!.. — Подполковник милиции понятия не имел, что нужно сказать в ответ, но скорость сбавил.

На КП их остановили. Откозыряли подполковничьему удостоверению, удивились такому автомобилю при такой должности, льстиво похихикали и пожелали счастливого пути.

Петров снова разогнал «Запорожец» чуть ли не до ста километров в час и попросил:

— Толька… Ответь мне на один вопрос…

— Без проблем, дядя Коля, — ответил Толик из-под пледа.

— На что ты надеялся, когда рванул в Ленинград? Что не хватятся? Да? Тебя уже наверняка в розыск объявили!..

— На пацанов надеялся. Обещали прикрыть. И потом… Дядя Коля, я был обязан сегодня быть в Ленинграде!

— Да, — подтвердила Лидочка.

— Перед кем обязан? Перед ней? — в отчаянии закричал Петров и даже дал легкий подзатыльник сидящей рядом Лидочке. — Так она бы все равно никуда от тебя не деласьГЧто же мы с матерью, слепые, что ли?! Обязан он был…

Но Лидочка совсем не обиделась на отцовский подзатыльник.

Наоборот, она наклонилась к рулю, поцеловала правую отцовскую руку и ласково потерлась носом и щекой о его плечо.

Толик лежал под пледом, ничего этого не видел. Поэтому сказал жестко, вызывающе:

— Да, был обязан… Перед Лидкой, перед мамой, перед самим собой. Перед дедом, бабулей, отцом…

— Ну ладно, ладно, — смутился Петров. — Ты на меня-то не напрыгивай! Ничего я такого не сказал. Я же за тебя боюсь.

— Спасибо, па, — сказала ему Лидочка. — Мы теперь на всю жизнь одна семья. А своих закладывать — последнее дело…

Вспомнила висящего в гараже скрюченного мертвого Зайца и добавила:

— Чем бы это ни кончилось.

Какое-то время Петров испуганно пытался понять истинный смысл слов, сказанных дочерью, но тут Толик сбросил с себя плед и выпрямился на заднем сиденье: