Ночь с братом мужа (СИ)

— Ясно, — кивнул Саша через несколько мгновений. — Тогда я домой. Завтра приеду за тобой и отвезу к врачу, — проговорил, разворачиваясь, чтобы уйти.

Я могла сказать ему, чтобы он не приезжал. Что я справлюсь сама и со всем. Но не стала этого делать, потому что мне хотелось завтра вновь увидеть Алекса. И я не собиралась лишать себя этой возможности.

— Саш! — окликнула я его прежде, чем он вышел из дома.

— Да? — мгновенно повернулся он ко мне.

— О моей беременности знают только два человека, помимо меня самой и моего врача. Это Наташа и вот теперь ты… — проговорила я тихо. — И хочу, чтобы пока все так и оставалось.

Саша свел брови, но расспрашивать меня о причинах такого моего решения не стал.

— Хорошо. Я понял. Если Ник узнает о возможном отцовстве, то вовсе не от меня, — сказал он веско, после чего отвернулся и быстрым шагом направился к выходу.

А через мгновение дверь за ним захлопнулась и я осталась наедине с сонмом своих мыслей, которых, казалось, моя голова просто неспособна вместить.

Часть 26. Александр

Уезжая от Миры, я прихватил кое-что с собой. Кое-что, помимо десятка причин для размышлений.

Старый потрепанный фотоальбом. С совершенно неприметной обложкой, за которую не тянет заглянуть. Альбом, что, на первый взгляд, был лишь сборищем экспонатов ловеласа. Но что-то меня в нем настораживало, что-то беспокоило.

Плеснув себе в бокал «успокоительного», что так приятно холодило руку, я устроился в любимом кресле у панорамного окна, за которым открывался вид на ночной город. Помедлив, со свистящим вздохом, выдающим, сколько сил мне это стоило, я открыл альбом. И мне в глаза сразу кинулось — в правом нижнем углу фотографий девушек стоял маленький крестик. Особая пометка? Я пролистал альбом дальше — крестик стоял на каждом фото. Дойдя до Лики, зажмурился. Какой же живой она была на этом снимке! Казалось — я могу коснуться ее пальцами и почувствовать ответное тепло. Жалкий самообман.

Пролистав в самый конец, я с замершим сердцем посмотрел на фотографию Миры. На ней единственной не было никакой пометки. Что это могло означать?

Он всего лишь спал с этими женщинами и просто не успел пометить и свою жену в том числе? Удивительно — сейчас я думал о том, что он с ней делал в постели, как-то отстраненно. Каким-то пятым чувством знал, что что-то упускаю.

А что, если это не просто трофеи Ника? Если он сделал такое с Ликой, мог сделать и со всеми остальными. Что, если это — список его жертв?

Мира упоминала имя какой-то несчастной, беременной от братца. Как же ее? Лида? Лиза? Лиля?

Нужно будет спросить об этом снова.

Следующая мысль заставила меня похолодеть. А нормально ли эта сволочь обращалась с Мирой? Господи, как я вообще допустил, чтобы она с ним осталась наедине? Стоило все рассказать. Поверит она или нет — не так уж и важно. Ей стоило знать, что ей могло что-то угрожать.

Именно так, в прошедшем времени. Потому что будь я проклят, если он подойдет к ней еще хоть раз!

И неважно, чьей она была по закону женой. Она — моя.

— Саша? — удивилась Мира, открывая мне дверь.

Я приехал прямо с утра, отложив все дела в компании на вторую половину дня. Желание поехать с Мирой к врачу казалось чем-то простым и естественным.

— Не разбудил? — уточнил, проходя в дом. — В любом случае, я взял с собой откуп — пончики и кофе. Надеюсь, ты любишь пончики.

— Люблю, — улыбнулась она и я снова залип взглядом на ее улыбке. Такая добрая, такая светлая…

Нет, она ничуть не напоминала Лику. И я в ней не искал того, кого потерял. Я искал в ней свое спасение, свою надежду на будущее. То будущее, которое еще недавно видел пустым и одиноким.

— Но все же зачем ты тут? — отвлек меня от размышлений голос Миры.

— Как зачем? — взметнул я вверх брови. — Я здесь для того, чтобы поехать с тобой к врачу.

На ее лице мелькнуло какое-то странное выражение. Поначалу — облегчение, а потом — неясное беспокойство, сменившееся неловкостью.

— Ты уверен, что хочешь этого? — уточнила она после паузы. — Ведь это может оказаться не твой… ребенок.

— А может, и мой, — пожал я плечами. — Я предпочитаю жалеть о том, что сделал, нежели о том, чего не сделал, Мира.

— Ладно, — кивнула она. — Тогда по кофе и выезжаем?

И я просто кивнул, наслаждаясь этим, казалось бы, таким простым и обыденным моментом. Таким ценным.

Когда мы выехали по направлению к городу, некоторое время в салоне стояла тишина. Мира смотрела в окно, о чем-то задумавшись. Я — размышлял о том, как лучше подойти к вопросу, который меня беспокоил. В конечном итоге просто сказал:

— Разрешишь спросить кое-что?

Она повернулась ко мне с улыбкой. Упрямый локон, в котором путалось утреннее солнце, снова упал ей на лоб. В этом свете она казалась такой юной, такой нежной, такой… неиспорченной, что от этого замирало сердце.

— Так вот для чего были кофе и пончики, — рассмеялась Мира и я хмыкнул в ответ:

— Ты меня раскусила.

— Ладно уж, спрашивай, — шутливо смилостивилась она.

Мне не хотелось менять легкий тон нашей беседы, но выбора не было. Поджав губы, я произнес: