Ночь с принцем

В полном шоке Берн наблюдал затем, как Кристабель наклоняется и обхватывает губами его головку. Черт, черт, черт!

Он схватился за ее голову, для того чтобы отодвинуть ее, но, повинуясь инстинкту, наоборот, прижал к себе и прижимал до тех пор, пока почти весь не погрузился в ее горячий рот. Господи, как же хорошо там было! Но когда она начала двигать языком, Гэвин понял, что должен немедленно прекратить это, если не хочет сию секунду взорваться прямо внутри ее рта.

— Хватит, — простонал он, отталкивая голову Кристабель и освобождаясь. — Не делай этого больше.

— Почему? — Кристабель смотрела на Гэвина с лукавой улыбкой. — Что? Я делаю что-то неправильно?

Берн тут же вспомнил, как Кристабель рассказывала про своего мужа и переживала по поводу того, что не умела угодить ему в постели.

— Если ты будешь делать это хоть немного правильнее, от удовольствия я потеряю рассудок, детка. Дело не в этом.

— Да? — хитро блеснула глазами Кристабель. — Тогда в чем? Я просто делаю то, за что мне заплатили…

Берн схватил упрямицу в охапку и посадил ее к себе на колени.

— Ты не шлюха. — Он поцелуем закрыл Кристабель рот, чтобы остановить поток возражений, неизбежный, раз она решила, что победила в их споре.

Что, конечно, не так. «Шлюха — это как раз та, кто получает что-то в обмен на свои ласки».

Чтоб она пропала! Он целовал Кристабель как сумасшедший, стараясь, чтобы у нее в голове не осталось даже мысли о том, что она шлюха, оказывающая услуги, оплаченные клиентом. Она не шлюха.

«Кто я тогда?»

Он покажет ей, кто она. Хотя и сам пока точно не знает как.

Кристабель освободила свои губы.

— Берн…

— Ш-ш, — прошептал он, осыпая поцелуями ее нежную кожу. — Не мешай мне любить тебя, дорогая, — проговорил Берн, пробираясь рукой Кристабель под юбку.

— Нет, теперь моя очередь. — Кристабель отвела руку Берна и стала развязывать его галстук. — Я теперь знаю, что женщина может делать все то же самое, что и мужчина.

— И откуда же у тебя такие сведения? — удивился Берн, откинувшись, чтобы лучше видеть ее.

— От твоих бывших любовниц. — Кристабель стянула с Гэвина сюртук и начала расстегивать жилет. — У нас была очень интересная беседа о том, как можно доставить удовольствие мужчине.

— Не уверен, что меня это очень радует, — проворчал Берн.

— Отчего же нет? — Кристабель взглянула на него с притворной невинностью и стала очень медленно расстегивать рубашку.

— Потому что, учитывая твои воинственные наклонности, ты скорее всего используешь эти знания, чтобы поставить меня на колени.

— Так же, как это только что сделал ты?

Кристабель наконец стащила с Гэвина рубашку и слегка провела указательным пальцем по его груди, животу и ниже, прикоснувшись дразнящим движением к кончику его восставшей плоти.

Берн решительно схватил Кристабель за запястье:

— Даже не начинай, моя сладкая.

— Что? — спросила она, изображая непонимание.

— Ты желаешь расквитаться со мной с помощью своих дьявольски ловких ручек? Не выйдет. Я хочу быть внутри тебя. Сейчас же.

— Слушаюсь, сэр, — с покорностью согласилась Кристабель. — Все, что пожелает клиент.

— Кристабель… — начал Берн угрожающе.

— Ты не захватил с собой «французские письма»? Дьявол! Нет.

— Забудь о них.

Гэвин приподнял Кристабель, чтобы избавить ее от платья, а потом занялся шнуровкой корсета.

— Ах, ну как же мы без них обойдемся? — насмешливо причитала Кристабель. — Ведь леди Дженнифер уверяет, что ты без них никуда, потому что считаешь всех своих любовниц шлю…

— К черту леди Дженнифер! — Гэвин расшнуровал корсет и почти вытряхнул Кристабель из него. — А если ты еще раз употребишь слово «шлюха», я высажу тебя из кареты, и пойдешь до Бата пешком.

— Не высадишь, — рассмеялась Кристабель, пробежав пальцами по его возбужденному члену. — Ты же не сможешь удовлетворить вот это, не прибегая к моим услугам.

Берн сердито посмотрел на Кристабель, и она припала к его губам до тех пор, пока злость и напряжение не ушли. Тогда, отодвинувшись немного, она серьезно спросила:

— Почему тебя так беспокоит то, что я называю себя шлюхой?

— Потому что это неправда. И потому что я не хочу, чтобы ты себя ею чувствовала.

Кристабель остановила Гэвина, уже взявшегося за подол ее сорочки.

— Ты как-то сказал, что тебя не беспокоят чувства твоих любовниц.

— Так и есть, — хрипло ответил Берн. — Но твои, черт возьми, беспокоят. — Боже праведный, неужели он действительно превращается в обезумевшего, не владеющего собой глупца? И почему же ему на это совершенно наплевать?

Кристабель продолжала смотреть на Берна серьезным взглядом.

— Почему?

Освободив руки, он все-таки снял с нее сорочку.

— Почему — что?

— Почему тебя беспокоят мои чувства, а чувства других любовниц — нет? Чем я от них отличаюсь?

Чтоб ей пропасть!

— Ты, кажется, собиралась заняться со мной любовью, — напомнил Гэвин. Он заставил Кристабель подняться только для того, чтобы быстро стащить с нее панталоны и белье, и тут же усадил обратно. — Вот и займись этим, хорошо?