Ночь с убийцей

Кунай появился со стороны гаража. Он нес две большие доски, а глянув на меня, заулыбался.

— И как это понимать? — мой голос дрогнул. Вспотевшее тело мужа, покрытое мелкое россыпью бусинок, что переливались на солнце, вызывало во мне бурные эмоции и чувства, руки тут же покрылись пупырышками, что не ускользнуло от взгляда Куная.

В черных глазах сверкнула понятная мне жажда.

Наверное мы слишком хорошо знаем друг друга, мужу хватило одного взгляда, чтобы понять, насколько я недовольна, возбуждена и голодна. И насколько требую его внимания. Здесь и сейчас.

— Дети, поиграйте пока в мяч, — сказал он, растягивая слова, и повернулся к дочери. — Дара, присмотри за братьями, — более четко, серьезно.

— Папа, я читаю!

— Одним глазком, Дась, — муж качнул бедрами в домашних брюках, бросил доски на газон и забрал у малышей ножи. — Я договорюсь с мамой, а потом продолжим.

Мальчики обняли отца с двух сторон, а потом, вереща и веселясь, побежали по траве, буцая футбольный мяч. Кунай вразвалочку и коварно улыбаясь подошел ко мне. Точнее, подкрался, как сытый кот. Даже облизнулся.

— Поговорим?

Я отступила.

— Нет. Никаких ножей! Я не позволю.

Муж не ответил, схватил меня за талию и наклонился к губам. Легкое платье задралось и приоткрыло коленку, по ней скользнула горячая ладонь.

— Может, обсудим?

— Нет… — уже слабее, теряя возможность мыслить трезво. Пальцы скользили по ноге, а спину холодил металл плоских ножей. — Что ты делаешь, здесь дети…

— Тогда тебе стоит не терять время и поспешить зайти в дом.

На первом этаже у нас была комната. Раз в неделю приезжала тетя Лариса, мы держали помещение закрытым и чистым, чтобы гостье было у нас комфортно. Малыши сразу называли ее бабушкой, хотя ни мне, ни Кунаю она не родная. Да разве это так важно?

У нас новая жизнь, новое дыхание.

Мы теперь Васильевы Рита и Кирилл. Я высветлила волосы до светло-каштанового, отпустила их, и сейчас локоны доставали почти до поясницы. Муж остриг длинные волосы, и я с наслаждением впивалась в его пряди в порыве страсти, хотя поначалу было непривычно видеть его таким — другим.

Мы замерли за пределами порога гостевой, глядя друг другу в глаза. Голоса детей доносились с улицы, я медленно выдохнула, потому что была в этот миг счастлива.

Наши взгляды скрестились, как ножи. Я знала, что будет дальше. Он знал, что сделает дальше.

— Я против ножей… — прошептала, глотая колючее желание броситься ему на шею. — Они еще маленькие для взрослых игр.

Муж сощурился, откинул один кунай в сторону, и кинжал воткнулся в пол с тупым стуком, а второй остался зажатый между ловких пальцев. Острый сверкающий кончик повернулся в мою сторону, я порывисто сглотнула и отступила. Спина коснулась холодной стены.

Взгляд мужчины наполнился густой теменью, в глубине зрачков закрутилась Вселенная. Я шумно вдохнула, ловя остатки самообладания, и, поймав запах вспотевшей кожи, закрыла глаза.

Я сдаюсь. Он слишком меня волнует. Мне кажется, что желание с годами даже стало сильнее, обрело смысл.

Мы же утром еле выползли из постели, но я снова горела, вспыхивала, как искра от присутствия мужа, от его прикосновений одними глазами. И когда холодный металл дотронулся до щеки, не сдержала длинный хриплый стон. Плоскость ножа ушла вниз, щекоча и придерживая меня на грани страха и порочной страсти. Легкое жалящее прикосновение сдвинулось ниже, по шее, остановилось сладким уколом на ключице. Я задрожала, а муж тихо и довольно засмеялся.

Приоткрыв веки, туманно посмотрела в любимое лицо. Чуть не упала, когда острие царапнуло по плечу, разрывая волокна платья, открывая мое голое плечо, но не причиняя вреда коже.

— Оно новое, — пролепетала я. Хотела удержать ткань, но сильное тело вжало меня в стену, и муж настойчиво убрал мои ладони в сторону. Лопатки коснулись холодных обоев, по спине пошли волны жара. Они спустились вниз, срываясь вместе с платьем, и задержались внизу живота. Я бы не устояла, ноги стали слабыми, непослушными, но муж чувствовал меня, будто дышал мной, поддержал, а потом тело стало легким, и я доверилась любимым рукам — улетела в его объятия, а потом опустилась плавно на мягкую кровать.

Кунай навис надо мной, буравя тёмным взглядом, иссушая желанием, медленной пыткой лаская мои бёдра, едва касаясь губ горячим дыханием, маня близким поцелуем.

— Кунай…

Он прикусил нижнюю губу, будто останавливая. Зная, как я горю от его порочных ласк и нетерпеливых прикосновений. Немного отстранился и с ухмылкой вопросительно выгнул бровь, а его ладонь легла на внутреннюю часть бедра, повергая меня в трепет.

— Я… хочу…

После смерти Тэкэры я боялась признаться мужу в любви. Казалось, что эти три слова причинят нам обоим боль, ведь Кунай в тот день потерял свою драгоценную — Тэкэру, а я не могла взять и присвоить его себе, просто потому что выжила. Просто потому, что снайпер, которого заказала сестра, ошибся.

Кунай говорил, что я ему нужна, что важна, что он без меня жить не может, но… слов «я тебя люблю» я от него никогда не слышала. Потому что любил он не только меня. Между нами всегда стояла Ярослава.