Ночь со зверем

Когда закончили, я, не взглянув больше на Зверя, вышла из комнаты и направилась в кухню. Уилл последовал за мной.

— Ему точно не надо в больницу? — обратилась к нему, когда тот вошел в кухню. — Может, нужен рентген? А если кость задета или еще что-то? Инфекция…

— Давай я дам тебе номер дока? — перебил он мой поток слов.

— А сам? — растерялась я.

— Я доверяю доктору, а ты — нет. Имеешь право.

— Ну кто я Эйдану? — моргнула растерянно.

— Ты — его все, — сообщил Уилл таким тоном, будто я нерадивая ученица. — Вроде умная девочка, а все никак не разберешься. Хотя сегодня было впечатляюще…

Я хотела огрызнуться, но в кухню вошел Эйдан. В простых домашних штанах и белой футболке, и такой бледный, что его черные глаза блестели.

— Тебе понадобится много обработки, чтобы на фото сделать его здоровым, а меня — умной, — проворчала я и вышла из кухни.

11

Я слишком заметно выдохнул и опустил плечи, когда Айвори ушла. И сразу же попал под настороженное внимание Уилла.

— Тебе совсем плохо?

Я промолчал. Меня порядком достали эти прощупывания на каждый вздох.

— Соберись, пожалуйста, с мыслями, — прошел к кофеварке. — Ты будешь входить в курс всех дел, и времени у нас мало.

— Хант…

— Ты можешь со мной перестать спорить? — повернул к нему голову, надеясь, что взгляд достаточно убийственный. — Мне нужно быть уверенным, что ты сможешь подхватить дела. И у тебя на почте документы по Айвори.

Он замер, глядя на наполняющуюся чашку.

— Перезвони Гранту, — отозвался вдруг. — Он правда почему-то о тебе переживает…

Я проследил за ним, пока он удалялся из кухни, вспоминая странные слова Сезара о том, что я не должен пропасть без вести… тоже. Чашка уже давно была полной, а я все ковырял эти его слова и то, как они отзываются во мне.

— Черт, — процедил, когда рука дрогнула, и кофе выплеснулось на кожу.

В этот момент мимо кухни проскользнула Айвори, но восторженный писк ребенка разрушил ее планы остаться незаметной и мои — не заметить. Я только прикрыл глаза, сжимая кулаки. Рука болела недостаточно сильно, потому что жажда выжигала внутри все гораздо болезненней. Каждое ее касание оставляло на коже шрамы. Она не видела, но я чувствовал, как они оплавляют душу… и хотел еще. Я бы собирал коллекцию ее прикосновений, царапин и слов… Когда сойду с ума окончательно, это будет все, что мне останется….

Я развернулся и направился к камину, стараясь не дышать, но взгляд сам зацепился за девушку в лучах раннего утра в окне гостиной. И я не смог отвернуться. Наверное, это последнее, что хотелось бы увидеть. Мне казалось, сердце остановилось, а я продолжал смотреть, как Айвори стоит на тропинке, прижимая к себе ребенка, и улыбается. Я ведь никогда не видел ее улыбку…

В горле пересохло, а в груди разлилась тупая боль, и сердце разогналось так, будто в меня снова кто-то выстрелил. Как может быть и жизнь, и смерть — в одном? Протяни руку и живи. Или уйди и сдохни…

Соврать себе, что могу принять? Это будет верхом эгоизма. Я слишком долго жил в лесу один, да и сейчас вел такую жизнь, что отыскать в себе человека будет сложно. Я — убийца, зверь… И нет во мне ничего, что бы мог предложить Айвори. Это странно, но желание найти ее было таким всепоглощающим, что вопроса присвоить ее или нет не стояло еще пару дней назад.

Но сейчас все поменялось. Даже если сил хватит только на один рывок подальше от нее, я это сделаю. Скоро…

«Я уберусь с твоих глаз, девочка… И ты сможешь жить спокойно. Я об этом позабочусь».

Только перед глазами вдруг потемнело, пальцы ощерились когтями, и я упал на колени, чувствуя, что меня сейчас вывернет наизнанку. Это не было похоже на оборот, скорее — на смерть. Легкие сдавило, сердце забилось где-то в горле, тяжело вырывая себе каждый удар… Я не мог сделать вдох, только хрипеть… Перед глазами потемнело, но тут послышался женский вскрик и мое имя, снова и снова. А я даже не мог рявкнуть ей, чтобы бежала — рот наполнился клыками.

— Эйдан! — Она обхватила мою голову, касалась везде снова и снова. И это будто поставило смерть на паузу. — Эйдан, я позвонила Уиллу, держись…

А рядом слышалось удивленное воркование и быстрое сопение.

— Уйди, — прорычал, но слова так и не просочились сквозь рык.

Дышать снова стало тяжело, и я засипел.

— Тш, — снова не испугалась она, наглаживая меня по волосам. — Дыши, пожалуйста… Не рычи, просто дыши.

В моих планах не было смерти, и я слушался Айвори, отвоевывая вдох за вдохом. Запахи… ее и ребенка наполняли ноздри, обжигали нервы… но, удивительным образом, только успокаивали. Мне ничего не оставалось, кроме как чувствовать их обоих. Кажется, Айвори склонилась слишком низко, и меня схватили за волосы совершенно не ласково, но не сильно… снова и снова, а сосредоточенное сопение защекотало ухо. Я зарычал, но на этот раз тихо… и удивленно.

Меня не раздражал ее ребенок. И запах его тоже не делал бешеным зверем, как я боялся. Наоборот — я переставал умирать.

— Рон… — Ее голос дрожал. — Не трогай…