Ночь светла

Как вдруг пришел мейл от Арно, директора центра культуры и искусств, где у Хуберта семь лет назад состоялась первая и единственная большая выставка. Ему казалось, что это дело давнее, в памяти не сохранилось никаких живых впечатлений ни от гор, ни от залов, ни от людей. Зато Арно, как выяснилось, и поныне вдохновлен их встречей. Обращаясь к Хуберту на «ты», он восторженно отзывался о тогдашней выставке, приглашал приехать снова. Обещал бюджет, обещал карт-бланш. Живи у нас в культурном центре сколько хочешь, точно назначаем только дату самой выставки – конец июня. Хуберт хотел было сразу отказаться, но потом все-таки распечатал письмо на принтере и положил в стопку к другим незавершенным делам.

* * *

После ужина он рассказал про это письмо Астрид.

– О, как здорово тогда съездили, помнишь? – воскликнула она. – Я же помогала тебе развешивать картины. Беременная. Жили в той крошечной комнатке наверху, кровать одна, скрипучая до ужаса. Как-то Арно даже замечание нам сделал, но тебе это нисколько не помешало… – Астрид даже заулыбалась, но тотчас переменилась в лице, словно само это воспоминание вызывает у нее досаду.

– Наверное, так оно и было, – сказал Хуберт, хотя ровным счетом ничего не помнил.

Они ужинали в саду, Лукас с соседским мальчиком играли на лужайке. Хуберт собрал грязную посуду, отнес в кухню. Шел босиком, чувствуя влажную прохладу травы, оповещавшую о скором наступлении ночи. Когда вернулся, Астрид спросила, почему он не хочет принять приглашение Арно.

– Потому что мне нечего выставлять! – отрезал он.

– Ну, этот вопрос не решится сам, – заметила Астрид. – Рано или поздно тебе придется снова чем-нибудь заняться. А ведь там, в горах, красиво.

– Подлинное искусство никак не связано с красотами ландшафта.

– Места силы – их немало в том регионе.

– Это твои дела, а не мои. Хочешь от меня избавиться?

Астрид встала, позвала Лукаса. Велела ему немедленно идти в дом, голос ее звучал непривычно жестко. Минут через десять она вернулась в сад: Лукас просит отца не забыть про поцелуй перед сном.

В доме было прохладнее, чем на улице, все жалюзи опущены. Лукас тихонько лежал в кровати, ждал. В такие минуты он представлялся Хуберту неведомым существом, чей мир и шире, и загадочней его собственного. Он наклонился, Лукас обнял его за шею, стал целовать то в одну щеку, то в другую.

– Ну, хватит, хватит… – сказал Хуберт. – Тебе спать пора.

На пути к лестнице ему вдруг вспомнилась ранняя серия его рисунков цветными карандашами – кухни, спальни, гостиные… Люди на этих картинках отсутствовали, но казалось, будто в комнате кто-то есть или вот-вот войдет. Хуберт остановился на одной из верхних ступенек. Из кухни доносилось звяканье посуды. И вдруг он увидел, как Астрид идет по темному коридору, явно не замечая его наверху, на лестнице. В руках у нее бутылка вина и два бокала. По походке чувствуется: не хочет попадаться на глаза. Хуберт потихоньку преодолел остальные ступеньки вниз и увидел, что перед стеклянной дверью в сад Астрид вдруг остановилась. И медлит, что-то заметив, наверное, или услышав. Быстрыми шагами он подошел к ней сзади, обнял за талию, поцеловал шею. Астрид обернулась. И только он вновь захотел ее поцеловать, высвободилась из его объятий:

– Мне нужно с тобой поговорить.

Разговор этот Хуберт помнит смутно. На соседнем участке то и дело вспыхивал галогеновый прожектор: верно, по вине какого-то зверька срабатывал датчик движения. Издалека негромко доносился гул автострады. Стало прохладнее, Астрид куталась в одеяло. Около полуночи они наконец пошли в дом. Хуберт делал над собой усилие, чтобы держаться прямо. Занес в кухню две пустые бутылки, поставил на обеденный стол, а сам улегся на диван. Астрид, не произнеся больше ни слова, отправилась в их постель.

Все разговоры, последовавшие за тем, первым, протекали на один лад. Их союз для нее все равно что плен, внушала ему Астрид. С Рольфом у них все по-другому. Рольф – он открывается. С тех пор как Астрид начала вращаться в кругах этих целителей, она заговорила на другом языке.

Всякий раз она с абсолютным спокойствием обосновывала свою позицию, а к приступам его ярости относилась с пониманием, что вводило Хуберта в еще большее неистовство. По словам Астрид, дело совершенно не в нем. Решение принято ею. В конце концов Хуберту ничего не осталось, как только согласиться на пробный разрыв отношений. Пусть Астрид и Лукас остаются в доме, а он найдет себе маленькую квартиру.

С тех пор как Хуберт все узнал, Астрид незачем стало тайком встречаться с любовником. Чуть ли не каждый второй или третий вечер она исчезала, а Хуберт не вылезал из дому и присматривал за Лукасом. Тот спал теперь беспокойно, часто жаловался на страшные сны. Когда около часа ночи Астрид возвращалась домой, Хуберт все так и сидел перед телевизором, а она без всяких объяснений поднималась на верхний этаж.

* * *