Ночь Святого Распятия

На Ла Пальма царило радостное оживление. Люди то и дело заходили в церковь полюбоваться пасос своего братства. Каждый уже множество раз видел их убранство, но зрелище не приедалось, и верующие на разные голоса воспевали элегантность, богатство и изящество обеих платформ. Обитатели квартала очень гордились, что их святая покровительница одной из первых выйдет из церкви в канун Святой недели. Армагурская дева и в самом деле пройдет по улицам на следующий день после Вербного воскресенья, около семи часов вечера, лишь немного уступив другим, столь же почитаемым изображениям Богоматери - "Ла Пас"*, "Ла Иниеста"**, "Грасиа и Эсперанса"*** и "Ла Эстрелла"****. Музыканты из муниципального оркестра и трубачи Хиральды, которым предстояло возглавить процессию, уже репетировали.

______________

* Богомагерь-миротворица. - Примеч. перев.

** Богоматерь, увенчанная дроком. - Примеч. перев.

*** Богоматерь, дарующая прощение и надежду. - Примеч. перев.

**** Путеводная звезда. - Примеч. перев.

Какая-то девушка собиралась войти в ризницу, и я попросил предупредить Марию о моем приходе. Та не замедлила появиться. На лице моей невесты читалось неудовольствие, смешанное с удивлением.

- Хосе!.. Я же сказала вам, что сегодня...

- Знаю, Мария, но вы, наверное, догадываетесь, что, если я позволил себе побеспокоить вас в такой момент, значит, дело очень серьезное?

Девушка сразу встревожилась.

- Что-нибудь случилось с Хуаном?

Я покачал головой, чтобы ее успокоить, и тут же повел на площадь. Там я рассказал о вчерашнем происшествии с пистолетом и, стараясь ни в чем прямо не обвинять Хуана, напомнил, что в "Эспига де Оро" меня направил тоже он. Мария подняла голову, и я, увидев, что она плачет, испытал настоящее потрясение.

- Хосе... забудьте о наших планах...

- Что? Но почему, Мария?

- Потому что я никогда не смогу стать женой человека, который не доверяет моему брату!

- Но, послушайте, Мария, вы ведь не отвечаете за поступки Хуана!

Она взяла меня за руку.

- Нет, Хосе, нам больше не на что надеяться... Я знаю мальчика как сына... У него много недостатков, но я уверена, что Хуан не способен совершить низость и уж тем более - предательство.

Я попытался убедить девушку, ссылаясь на то, что она понятия не имеет, как проводит Хуан дни и большую часть ночи, добавил, как меня возмущает, что парень взвалил на нее одну все заботы о домашнем бюджете. По-моему, говорил я, от такого легкомысленного и безвольного человека можно ожидать чего угодно. Тщетно. Я видел, что Мария глубоко страдает, но ее вера в брата осталась непоколебимой. Я злился на себя, что причиняю ей боль, но когда-нибудь этот нарыв все равно пришлось бы вскрыть. Мне хотелось обнять девушку, утешить и поклясться, что я вовсе не отождествляю ее с братом, что я люблю ее, а остальное не имеет значения. Но Мария качала головой, как обиженный ребенок, и ее дрожащий голосок отзывался болью в моем сердце.

- Вы во многом правы, Хосе... Я не сумела с должной строгостью воспитать Хуана. Но, с тех пор как познакомился с вами, он сильно изменился. Мальчик хочет во всем подражать вам. Он бесконечно вами восхищается! Я так надеялась, что благодаря вам у Хуана наконец появится чувство ответственности! И надо ж, чтоб именно вы, его идеал, обратились против него...

- Вы ошибаетесь, Мария, я вовсе не против Хуана! Просто я поделился с вами умозаключениями, логически вытекающими из фактов...

- Возможно, ваши рассуждения и верны, но выводы явно ошибочны. Я согласна, что внешняя сторона дела свидетельствует против моего брата, но уверена - слышите? - уверена, что Хуан помогает вам и никакой он не предатель, как вы вообразили!.. Хотите, я поговорю с братом?

- Нет. Я сам найду объяснение, если таковое вообще существует.

Она остановилась.

- А теперь, Хосе, мне надо вернуться к Деве. Меня уже ждут.

- Мария, поклянитесь, что вы не думаете того, что сказали о наших планах... У нас все по-прежнему, правда?

- Сами знаете, Хосе... Но не заставляйте меня выбирать между братом и вами... Я люблю вас, Хосе, но у меня есть определенные обязанности по отношению к Хуану, и я не имею права от них уклониться.

Я проводил девушку до крыльца Сан-Хуан и, как только она исчезла из виду, вновь остался на залитой солнечным светом Ла Пальма один, в полной растерянности. Мария не смогла убедить меня в невиновности брата. Я хорошо понимал ее точку зрения, но сам не мог позволить мальчишке и дальше ставить мне палки в колеса, если, конечно, он и в самом деле этим занимается. Так или иначе, я решил серьезно поговорить с Хуаном и устроить ему допрос в стиле Клифа Андерсона.

Бродя по кварталу Сан-Дьего в надежде встретить брата Марии, я неожиданно столкнулся с Карлом Оберхнером. На мгновение мы оба замерли, потом немец вдруг захохотал и, протянув руку, сказал на безукоризненном английском:

- Как поживаете, господин агент ФБР?

Я онемел от изумления, чем явно доставил герру Оберхнеру огромное удовольствие. Он дружески хлопнул меня по плечу.

- Признайтесь, вы этого не ожидали, а?

И, фамильярно взяв меня под руку, он предложил: