Ночь Святого Распятия

Я попрощался с комиссаром Фернандесом. Мы вместе навели порядок, дабы избежать ненужной рекламы и оставить события этой ночи в полной тайне. Договорились, что в рапорте начальству комиссар напишет, будто Лажолета прикончил какой-то неизвестный. Прощаясь, мы оба знали, что никогда больше не увидимся. Дружески хлопнув меня по плечу и крепко обняв, Фернандес шепнул на ухо:

- Спасибо за все, что вы сделали, Моралес... и спасибо за мою дочь... Теперь, когда она отмщена, мне станет легче тянуть лямку дальше...

Значит, хотя бы один человек испытывает ко мне благодарность.

Возвращаясь на площадь Сан-Фернандо, я пошатывался от усталости. На углу Л'Амор де Диос и Лассо де Ла Вега я остановился, пропуская братство "Дель Силенсио"*. Их гобои и фаготы навевали отчаяние. Я поплакал, и слезы принесли облегчение. Впервые с тех пор, как приехал в Испанию, я чувствовал себя в толпе чужаком. Перейти Сьерпес я не мог: всю улицу занимали братства Трианы, направлявшиеся к собору, прихожане "Эсперансы" и покровитель цыган "Христос-Спаситель". Я хотел добраться до гостиницы через Куну, но там столкнулся с самой длинной из всех процессий - "Хесус дель Гран Подер"**. Пришлось пойти на север, обогнуть церковь Спасителя и через Пахаритос проскользнуть между двумя процессиями.

______________

* "Молчаливых". - Примеч. перев.

** "Иисус Всемогущий". - Примеч. перев.

Вернувшись в номер, я, даже не раздеваясь, плюхнулся на кровать и погрузился в тяжелый сон.

Я только что встал. Поглядел в зеркало. Ужасающая физиономия! Щеки не выбриты, под глазами синяки, волосы взъерошены, воротник расстегнут... Все это напомнило мне вид заключенных, которых нарочно допрашивают до рассвета, пока у них не сдадут нервы.

Я не мог оставаться в номере и ждать, пока настанет время ехать на аэродром. Поглядев на часы, я увидел, что еще только три. Сегодня день смерти Христовой. Он агонизирует на кресте. По воле случая моя миссия закончилась именно теперь, в самый печальный момент года, во всяком случае, для всех, кто исповедует христианскую религию. Я тоже взошел на свою Голгофу, я тоже умираю, меня тоже предали, но на воскресение из мертвых нечего и надеяться.

Я привел себя в порядок, надел костюм потеплее, ибо над Атлантикой, по мере приближения к Нью-Йорку, начнет сильно холодать и от андалусской весны останется одно воспоминание. Потом я собрал чемоданы, теперь уже довольно ловко управляясь одной рукой. К удивлению служащего, в приемной я сразу оплатил счет.

- Вы не остаетесь на пасхальную корриду, сеньор?

- Нет.

По моему тону он понял, что спорить бесполезно.

- Багаж отправьте через компанию "Иберия".

Пересекая почти пустынную в этот час площадь Ла Пальма, я раздумывал, правильно ли сделал, что решил попрощаться с Марией. Но разве мог я покинуть Севилью, не выяснив наверняка, потерял ли навеки и ее?

Как же она отличалась от жизнерадостной Марии кануна Вербного воскресенья!.. При виде этой молодой женщины в черном, с посеревшим от горя лицом и воспаленными веками, мне стало стыдно.

- Входите, дон Хосе... - почти прошептала она, тихонько отворив дверь.

Вслед за Марией я вошел в комнату, где провел лучшие часы своей жизни, преисполненный тогда самых радужных надежд. А теперь казалось, что, хотя прошло всего несколько дней, от того времени нас отделяет целая вечность. На нашу веселую компанию, лакомившуюся тогда чуррос и гамбас, обрушилась смерть.

- Мария... я пришел сказать вам "до свидания" или... "прощайте"...

- Вы уезжаете?

- Да, через два часа.

- В Америку?

- Да.

Голос девушки звучал приглушенно и бесстрастно - так монахини переговариваются в коридорах монастыря.

- Ваша миссия закончена?

- Да, Мария.

- И вы... победили?

- Не знаю.

- Что вы имеете в виду?

- С точки зрения начальства, дело завершилось полным успехом, поскольку я прикончил Лажолета и разрушил его организацию, поставлявшую в Штаты наркотики, но сам я потерпел полное поражение, если потерял вас, Мария...

Девушка еще больше побледнела, но так и не ответила на мой косвенный вопрос.

- И где же скрывался этот Лажолет?

- Рядом с нами.

- ?!

- Да, под именем Чарли Арбетнота.

- Madre de Dios!

- О да, Мария... Он одурачил нас как юнцов... Возможно, мне бы и удалось разоблачить его раньше, если бы не панический страх, мучивший меня как наваждение, обнаружить за всеми этими преступлениями вас...

- Меня?

- Только вы или ваш брат могли передавать врагу все наши тайные разговоры, а ведь я твердо верил, что Чарли Арбетнот - инспектор Скотленд-Ярда.

- Понимаю... И что с ним теперь?

- Я застрелил его.

- И вы смогли...

- У меня не было другого выхода: вопрос стоял так: либо он, либо я. И потом, мне хотелось отомстить за Хуана.

- Не надо о нем...