Ночь упавшей звезды

-- Разумеется, -- конопатый почтительно кивнул. -- Я вообще ничего не слышал и не видел. Конечно же!

И выразительно хмыкнул.

Остроухая сверкнула глазами:

-- Вот и хорошо. А вы? -- синие холодные глаза обратились на меня.

-- Ну, я пошел? -- Люб ещё раз для убедительности кивнул и поспешно ретировался куда-нибудь подальше от сердитой элвилин. Наорёт ещё...

-- А мне без разницы...

Я развернулась и влетела в кабинет Мадре, оставив мевретта Идринн стоять с открытым ртом посреди коридора.

Стараясь не коситься на спальню Одрина -- сидишь там? И сиди! -- я стала заталкивать в сумку вещи. Потом обулась -- и как эта брюнетка в синем не стала пенять, что перед тенями благородных элвилинских предков босиком разгуливать неуместно тоже? -- и натянула кирасу. Подпоясалась. С каждым движением ладонь болела все сильнее, но я, скрипнув зубами, приказала себе не обращать на подобные пустяки внимания.

Аккуратно переложила все вещи в сумке. Полюбовалась на подсыхающую кровавую лужу у подоконника. Махнула на нее рукой и собралась закинуть клеймору за спину.

И тут двери в спальню открылись. Лилейный, прислонясь к косяку, высился на пороге, сложив руки на груди. Летавки при нем больше не было.

-- О, господин мевретт, -- сказала я сладким голосом. -- Напишите мне бумагу, чтобы меня из замка выпустили. А для мэтра Звингарда за одежду вот, -- я кинула на стол горсть серебра. -- Не знаю, какие деньги у вас в ходу, но по весу сойдет.

В пораненной ладони точно повернули раскаленный прут.

-- Не спешите, сударыня, -- вкрадчиво сказал Мадре. -- Неужели вы откажетесь отужинать в нашем обществе? Бутербродов с вяленой колбасой я, конечно, не обещаю, но тем не менее... И, кстати, я бы посоветовал вам еще раз заглянуть к Звингарду. Он дивно умеет лечить ладони... -- мевретт демонстративно опустил глаза к косоватой повязке на моей руке.

-- Да пошли вы! -- заорала я. -- Лилия ходячая! В гробу я видала ваше общество! Утонченное!

Так, клеймору за спину, сумку на плечо. И к двери.

-- Не стоит так огорчаться, -- спокойно произнес Мадре, осторожно пересекая кабинет и садясь в ближайшее кресло. Дались же ей эти лилии -- он возмущенно скривился. -- Неужели вы думаете, что сможете выйти из замка без моего разрешения? И, кстати, не обольщайтесь насчет утонченности нашего общества. Мы можем быть при случае и хамами, -- он подпер рукой подбородок и задумчиво оглядел меня с ног до головы.

Я обернулась через плечо и одарила остроухого не менее испепеляющим взглядом:

-- Не выйду -- останусь здесь. Умру, и вас совесть замучает. Лучше отпустите, а то хуже будет, -- протянула я сладким-сладким голосом. -- Кресло с ковром я вам перемазала, подоконник кровью залила, статуя из-за меня рухнула, Темку шлепнула, и шишка у вас на затылке -- тоже моих рук дело. Так что я честно предупреждаю. Вот.

-- Да, -- протянул Мадре и неожиданно весело улыбнулся. -- Я уже заметил, что вы страшная женщина. Но, извините, отпустить пока не могу. Долг, знаете ли... Кстати, возможно, вы вспомнили, как попали сюда? -- добавил он осторожно. -- Так сразу разойдемся с миром... Может быть.

-- Ну, спасибо... -- пылая яростью, я повернулась на пятках лицом к наглому мевретту. -- Вспомнила. Я попала сюда, чтобы сказать вам, что вы... вы... -- прыжок, и глухая пощечина больной рукой.

Рана ерундовая, отчего же стены крутятся и потолок несется вверх?

Мадре подскочил, держась за щеку, с намерением схватить меня за шкирку и как следует встряхнуть, и потому в последний момент успел поддержать и обалдело уставился в мои глаза, оказавшиеся внезапно близко-близко. У него почему-то перехватило дыхание.

-- Боль-но... -- пробормотала я, окончательно теряя сознание.

А очнулась от раздраженного, лишенного любых признаков мелодичности голоса, каким Одрин бранил Темулли, за плечо подтаскивая к креслу, в котором я сидела:

-- Хорошо же вы ее лечили! Что, Звингард совсем мышей не ловит? Или он ее действительно просто... э... мыл? -- мевреттовы глаза нехорошо блеснули.

-- А я откуда знаю, меня там не было... -- огрызнулась Темулли, стряхивая руку Мадре и склонившись надо мной. -- Холодной воды и полотенце! -- приказала она.

-- Странные у вас какие-то способы... -- проворчал Одрин. -- Эх вы, костоправы. Все бы вам облить кого...

Я не сомневалась, что остроухий сейчас вспомнил Тему, подбиравшуюся к нему с кувшином в коридоре. Потом его осенила еще одна мысль, и мевретт выудил из ящика стола серебряную фляжку. Вернулся ко мне и резко приказал Темулли:

-- Голову подержи.

-- Поучите бабушку мед варить. Кто тут лекарь, вы или я? -- на удивление спокойно парировала девочка. -- У нее сотрясение мозга -- компресс нужен.

-- Ее тошнило? -- Одрин строго посмотрел на зеленоволосую. -- С чего ты вообще взяла, что сотрясение? Твой Звингард даже шишек не разглядывал! Мала еще, мевреттов учить.

И, осторожно приподняв мою голову, поднес к губам фляжку.

-- Ну и лечите сами, как знаете, -- возмутилась остроухая.

Я хлебнула и закашлялась.

-- Что... это?

Впрочем, по запаху было ясно, что...