Ночь в Дамаске

Услышав ее голос, Кристи окончательно пришла в себя. Взвизгнула и вскочила с кровати. Подхватила со спинки стула свои вещи и побежала к двери. Щелкнула выключателем — загорелся свет, заставив ее сощуриться.

— Куда ты? — всполошилась Петра, которая чуть не свалилась с кровати.

— Не подходи ко мне! — завопила Кристи.

Она пыталась одеться, но руки у нее дрожали. Кристи никак не могла надеть блузку и застегнуть юбку.

Голая Петра выползла в коридор. Она прислонилась к косяку и захныкала:

— Не обижайся на меня, Кристи. Я напилась и ничего не соображала. Мне почудилось, что… Понимаешь, у меня же никого не было целый год.

Кристи лихорадочно одевалась. Ее трясло от негодования.

Петра вдруг без слов опустилась на колени. Она заплакала. Этого Кристи не ожидала.

Она без сил присела на деревянный стул возле двери. Некоторое время обе молчали, стараясь не смотреть друг на друга. Петра по-прежнему стояла на коленях. Кристи, прижав к груди пиджак, пыталась привести в порядок свои мысли. Петра — лесбиянка?

— Прости меня, — монотонно повторяла Петра, — прости, если можешь. Если бы ты знала, что мне пришлось пережить.

Она заплакала.

— Ладно, — устало сказала Кристи. — Забудем, и давай спать. Только по-настоящему.

Петра с трудом поднялась, колени у нее стали ярко красные. Она кивнула и пошла к своей постели.

Засыпая, Кристи стыдливо подумала о том, что, пока она не проснулась, ей было очень хорошо. Как жаль, что она до сих пор девственница и не испытала все это с настоящим мужчиной.

Утром у Петры началась настоящая паранойя. По дороге домой, прямо в машине она стала строчить письма соратникам. При этом постоянно оглядывалась. В какой-то момент ей показалось, что за ними следят. Кристи не успела ахнуть, как Петра щелкнула зажигалкой, подожгла свои письма и бросила горящие бумаги прямо на пол машины.

Кристи нажала на тормоза так, что они обе чуть не вылетели из машины через ветровое стекло.

— Ты с ума сошла! — Кристи топтала ногами горящие бумаги.

Петра пыталась ее остановить.

— Ты что, не видишь? Нас преследуют! Надо немедленно уничтожить эти бумаги, а то меня опять упекут за решетку.

Машина Кристи чуть не загорелась, и тут мнимые преследователи остановились, чтобы любезно спросить, не нужна ли девушкам помощь и не прислать ли пожарных.

Кристи довезла Петру до дома и поспешила распрощаться с подругой детства. Она устала и хотела отдохнуть. К тому же у нее дома вставали очень рано, и ей нельзя опаздывать к завтраку. Родители не видели ее несколько месяцев, пока она сдавала экзамены.

Прежде чем Кристи успела отстраниться, Петра смачно поцеловала ее в губы и радостно сказала:

— Увидимся завтра.

ГЕРМАНИЯ. ДОМ КРИСТИНЫ ФОН ХАССЕЛЬ

Рюмочка вишневой водки — вот и все излишества, которые позволял себе старший фон Хассель по воскресеньям.

Завтрак отца состоял из неизменной булочки, слегка намазанной маргарином, двух тоненьких кусочков ветчины, большой чашки кофе с молоком. В доме не принято было тратить деньги на еду. Мать пила кофе и съедала кусочек хлеба с клубничным джемом собственного изготовления. Кристине полагалась детская диета — тарелка с кашей и йогурт без сахара.

— Что за мотовство? Нам это не по карману, — ворчал отец, когда мать приносила из супермаркета несколько помидоров, яблоки и овечий сыр.

Сладкое покупали только в праздники. Но Кристина из-за этого не страдала. Высокая, спортивная девушка, она каждый день плавала в бассейне, играла в школе в волейбол и не скучала без конфет и печенья.

Отец не был скупым, просто считал, что деньги можно использовать с большей пользой. Летом Кристина, помогая на ферме, что-то зарабатывала и сама покупала большой кекс с цукатами, апельсины и бананы. Когда она гордо приносила домой кульки, он посматривал на дочь неодобрительно.

Кристи обнаружила, что в родительском доме ничего не изменилось. В столовой, как Всегда по воскресеньям, царила полная тишина, только сквозь открытое окно доносился звон колоколов. Лето было на излете, но еще стояла чудесная погода. Допив кофе, отец развернул газету.

Он сидел в белой рубашке с накрахмаленным воротничком. Воротнички — это была забота матери. Отцовские рубашки в прачечную не отдавали. Собственно, он знал, что выглядит старомодно, что давно наступили иные времена и даже его сверстники сильно изменились. Но ему не хотелось меняться. После того как удалось получить работу на почте, все пошло на редкость хорошо. А от добра добра не ищут.

— Пойдешь купаться? — спросила мать, собирая посуду со стола. На ней был старенький, безупречно чистый передник.

Двое старших сыновей давно покинули родительский дом. Один преподавал топографию в военной академии, другой служил в банке. Теперь мать с грустью следила за тем, как дочь становится взрослой. Умная и талантливая, в родном городке не останется, переедет в большой город, значит, родителям суждено стареть вдали от детей.