Ночь волка (повести)

Папаша проглотил очередной кусок и изрек.

- Эх, самое бы теперь времечко вернуть его на минутку чтобы все нам тут чуток объяснил. Ох, да не обижайся ты, Рэй, понимаю ведь я, что ты чувствуешь, и ты тоже, Алиса, знаю, вы оба вынуждены были его убить, выбора у вас не было, так уж устроены Мертвые земли. А все равно здорово было бы найти способ убивать их и в то же время держать под рукой. Помню, испытал я такое желание, когда убил аламосца, о котором вам рассказывал. Я, видите ли, свалился от самой скверной лихорадки, которую только мог вообразить. и уже почти умирал от нее, а этот человек, который мог легко меня вылечить, не нашел ничего лучшего, как опрыскивать пейзаж целыми выводками анаэробных бактерий. Упрямый, ограниченный тип!

Уже с первых его слов меня снова начало тошнить, и это меня немало разозлило. Да черт возьми, какое право имеет Папаша говорить, что мы, обитатели Мертвых земель, вынуждены убивать (это, конечно, правда, и само по себе не вызвало бы против него раздражения), если, по его собственным утверждениям, сам он нашел возможность покончить с убийствами?

Папаша - старый лицемер, убеждал я себя, он ведь помог убить Пилота, и он это также признал, и нам с Алисой надо бы сделать из этого выводы... А потом до меня дошла вторая часть сказанного Папашей, и мне стало немного неловко за себя и смешно одновременно, так что я простил Папашу.

Поэтому именно Алиса сказала: "Заткнись, Папаша" - довольно небрежно, как оно того и стоило, - и мы вернулись с ней к нашим размышлениям, а потом затеяли спор о том, на какие кнопки нажимать, если нажимать вообще, и в каком порядке.

- А почему просто не начать с какой-нибудь одной и не нажать на все по порядку? Если уж вы собираетесь это сделать рано или поздно, можно начать прямо сейчас. - Таков был не отягченный раздумьями Папашин вклад в нашу дискуссию.

- В этой жизни нельзя отказываться ни от одного шанса.

Он сидел на боковом сиденье, все еще что-то пережевывая. похожий на старую шелудивую седоголовую белку.

Это мы с Алисой знали и без него. И продолжали делать предположения о том, как действуют кнопки, иной раз весьма резко возражая друг другу. Мы были похожи на двух дикарей, пытающихся решить, глядя на фигуры, как играют в шахматы. А потом старая тема бегства в рай овладела нами снова, и мы стали изучать цветные пятнышки на мировом экране, пытаясь определить, какое из них лучше всего подойдет пресыщенным и отошедшим от дел убийцам. На экране Северной Америки тоже была привлекательная розовая отметка, включая в себя старый Мехико и Акапулько.

- Да кончайте вы этот треп и начинайте уже нажимать, стал подстрекать нас Папаша. - Эдак вы никуда никогда не доберетесь. Не выношу сомнений, они портят мне нервы.

Алиса полагала, что нужно нажимать сразу на десять кнопок, используя обе руки, и разрабатывала схему, по которой я мог бы попробовать это сделать. Но я возражал на том основании, что мы должны как-то затемнить кабину чтобы посмотреть, нет ли других светящихся кнопок помимо той единственной - с фиолетовым обозначением Атла-Хая.

- Послушайте, вы убили этого громилу, чтобы завладеть самолетом, - прервал нас Папаша, подойдя и остановившись за моей спиной. - И что, собираетесь его использовать под дискуссионный клуб или попытаетесь все-таки взлететь?

- Тихо, - сказал я ему. Мне пришла в голову новая идея и я надел защитные очки, чтобы через них посмотреть на приборную доску. Это ничего не дало.

- Черт побери, не могу я это больше выносить, - крикнул Папаша и, протянув руку, нажал, я полагаю, кнопок на пятьдесят сразу.

Остальные кнопки просто опустились и поднялись, но кнопка Атла-Хая так и осталась утопленной.

Фиолетовое пятнышко Атла-Хая не экране стало даже ярче в последующие несколько секунд.

С легким вздохом захлопнулась дверь.

Мы взлетели.

IV

Любой человек, который становится

убийцей... должен обладать совершенно

не корректным, образом мышления и по

настоящему искаженными, принципами

Томас де Куинси.

"Убийство как одно из изящных искусств".

Надо сказать, взлетели мы быстро, хотя самолет адски раскачивала. Мы с Алисой стояли на коленях на своих низких сиденьях, крепко обхватив их руками, а Папашу которого ничто не удерживало, с грохотом швыряло по всей кабине - и поделом ему!

На одном из виражей я ухватил взглядом семь дырявых бензиновых цистерн, которые отсюда, сквозь оранжевую дымку, казались бледными полумесяцами и быстро уменьшались, растворяясь в тумане.

Немного позже самолет выровнялся и перестал раскачиваться, а еще чуть погодя ощущение качки пропало и у меня.

Снова мне удалось преодолеть позывы к рвоте, возникшие на сей раз по естественным причинам. Алиса была бледна, как смерть, и прятала лицо в подставке для подбородка, прикрепленной к сиденью.

Папашу стошнило прямо на нас, и он, как геральдический орел, распластался на приборной панели. Чтобы от нее оттолкнуться, он раз-другой нажал на добрую половину кнопок, и я заметил, что ни одна из них не поддалась. Они были заблокированы. Видимо, это случилось автоматически когда включилась кнопка Атла-Хая.