Ночь волка

Предмет, который нес Хейзен, был шестой моделью щекотуна, которую Гастерсон видел вчера на Фэе. Гастерсон был уверен, что это Пух-Бах, из-за той атмосферы властности, которая его окружала, и потому — он мог бы поклясться на горе из Библий, — что узнал красный огонек, затаившийся в его единственном глазу. И только Пух-Бах имел ауру вполне сознательной мысли. Только у Пух-Баха была мана[12].

Неприятно видеть, как злобный безногий робот-ребенок с болтающимися ремешками управляет — явно при помощи телепатии — не только предметами, созданными по его образу и подобию, да пятью близкими, но примитивными родственниками, но также и восемью людьми, а вдобавок еще и приводит в состояние исступленного ужаса одного жалкого, узкогрудого, полусумасшедшего начальника Отдела исследований и развития.

Пух-Бах указал клешней на Фэя. Державшие Фэя потащили его вперед — он все еще сопротивлялся, но теперь уже не так сильно, будто находился в полугипнозе или, по меньшей мере, оцепенел от страха.

Гастерсон прорычал яростное «Эй!» и невольно напрягся, но пистолет снова уткнулся ему в спину. Дейзи закрыла глаза, затем сжала губы и вновь открыла глаза, чтобы видеть происходящее.

Установка щекотуна на плечо Фэя заняла какое-то время, потому что два тупых острия на нижней поверхности робота должны были попасть в предохраненные клапанами отверстия на розовом пластиковом диске. Когда они наконец оказались на месте, Гастерсона затошнило, а потом и еще сильнее — когда щекотун сам воткнул крохотный шарик на тончайшем проводе в ухо Фэя.

В следующую секунду Фэй выпрямился и отодвинул в сторону тех, кто его держал. Он затянул ремешки своего щекотуна вокруг груди и подмышками. Протянул руку, и кто-то подал ему рубашку и плащ без плеча. Он ловко надел их, а Пух-Бах, используя свои маленькие клешни, помог просунуть свою башенку и тело через аккуратно подрубленные края вырезов. Маленькая группа захвата смотрела на Фэя с почтительным ожиданием. Он на минуту замер, словно размышляя, а затем подошел к Гастерсону, посмотрел ему в лицо и снова замер.

Внешне лицо Фэя казалось беспечным, но глаза выдавали муку. Гастерсон знал, что он совсем не думает, а просто слушает инструкции, нашептываемые ему на самом пороге слышимости.

— Гасси, старик, — сказал Фэй, судорожно изобразив широчайшую улыбку, — я был бы очень обязан, если бы ты ответил на несколько простых вопросов. — Вначале его голос был хриплым, но он дважды сглотнул и исправился. — Что ты имел в виду, когда изобрел щекотун? Чем именно они должны были стать?

— Ты что, — несчастный… — начал было Гастерсон со смущением и ужасом одновременно, затем взял себя в руки и кратко ответил: — Предполагалось, что они будут механическими напоминателями. Предполагалось, что они будут записывать меморандумы и…

Фэй поднял вверх ладонь, покачал головой и снова стал слушать пространство. Затем он произнес:

— Так предполагали использовать щекотунов люди. Я совсем не это имел в виду. Я имел в виду, какую пользу щекотуны должны были принести сами себе. Конечно, у тебя были кое-какие мысли насчет… — Фэй облизал губы. — Если тебе это поможет, — добавил он, — то знай — не Фэй задает тебе этот вопрос, а Пух-Бах.

Гастерсон заколебался. У него возникло ощущение, что каждое из восьми двойных существ в комнате с нетерпением ждет его ответа, он почувствовал, как что-то влезло в его сознание и перелопачивало его зарождающиеся мысли, заглядывая в них и под них еще до того, как он сам успевал их сформулировать. Глаз Пух-Баха был похож на красный прожектор.

— Ну, так как же, — продублировал Фэй. — Какую пользу щекотуны должны были принести сами себе?

— Никакой, — мягко сказал Гастерсон. — Совсем никакой.

Он почувствовал разочарование, повисшее в комнате, а вместе с ним и что-то похожее на панику.

На этот раз Фэй прислушивался к суфлеру довольно долго.

— Я надеюсь, что на самом деле ты так не думаешь, Гасси, — сказал он наконец совершенно серьезно. — Я имею в виду то, что ты вообще не осознавал в то время. Позволь мне в последний раз сформулировать этот вопрос иначе. Каково место щекотунов в естественной природе вещей? В чем смысл их жизни? Их особые мотивы? В чем их гений? Их конечная цель? Каким богам должны поклоняться щекотуны?

Но Гастерсон уже качал головой. Он произнес:

— Я совершенно ничего не знаю об этом.

Фэй вздохнул и вместе с Пух-Бахом повел плечом в уже знакомом «трехшарнирном» жесте. Затем он оживился.

— Полагаю, сейчас мы дальше не продвинемся, — сказал он. — Продолжай думать, Гасси. Постарайся что-нибудь вспомнить. Ты не сможешь выходить из квартиры — я оставляю охрану. Если захочешь увидеть меня, то скажи ей об этом. Или просто подумай. Через какое-то время тебе в любом случае еще будут заданы вопросы. Может быть, мы даже применим к тебе особые методы. Возможно, ты будешь щекотунизирован. Все. Давайте, вы все, нам пора двигаться.