Ночь ворона, рассвет голубя

Она высоко подняла стрелу, освещая себе путь этим благословенным пламенем. Кость, которая ее преследовала, сейчас неподвижно лежала на земле, притворяясь обычной костью. Глаза на стенах исчезли, как и свечение. Даже призраки на потолке расползлись по сторонам.

Несмотря на полоски ткани, которой она обмотала рану на груди, она все еще кровоточила. Битва с Ченту истощила ее духовную силу. Ее тело было покрыто многочисленными мелкими ранами. Самым мудрым поступком было вернуться по своим следам во дворец.

Но Бхайрав пошел в противоположном направлении. Если она не отправится за ним сейчас, то, возможно, никогда больше его не найдет.

Она достала еще пару стрел, повесила лук и колчан за спину и взяла свой меч. Слабость накатила на нее, и она прислонилась к стене, выжидая, пока приступ не пройдет. Ее губы потрескались, в горле было сухо, как в пустыне. Если бы только у нее было немного воды.

Она продолжила путь, сжигая последние остатки своей духовной силы на то, чтобы продолжать двигаться. Без нее она бы уже упала в обморок. Кость, стуча о землю, следовала за ней на почтительном расстоянии.

Что-то прошаркало по земле и хлюпнуло за ее спиной. Сама того не желая, она остановилась. Шарканье тоже прекратилось, но звук повторился. По ее телу пробежала дрожь. За ней следило нечто и, судя по звуку, слизывало с пола ее кровь.

– Что ты дашь мне взамен за кровь? – спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал твердо и ясно.

Тишина.

– Ты не сможешь пить, если не заплатишь, или я прокляну тебя.

Она понятия не имела, действительно ли может наложить проклятие, но угроза того стоила.

«Какова справедливая цена?» – послышался слабый, холодный голос.

Ее прошиб холодный пот. Недавно это было лишь ее предположением, но предположение оправдалось. Ее нашло нечто более темное, чем Ченту. Что ж, она готова поторговаться за свою кровь.

– Принеси мне чистой воды в какой-нибудь емкости, – сказала она. – Питье в обмен на питье.

Оно не ответило, но шарканье стихло.

Катьяни продолжала ковылять вперед, стараясь не обращать внимания на боль, пронзавшую ее грудь. Но боль, конечно же, никуда не делась. Подобно голодному волку, она не отставала от нее, выжидая удобного случая, чтобы снова вцепиться в плоть.

Через некоторое время проход раздвоился. Она выбрала тот, что слева, потому что тот, что справа, был слишком узкий, чтобы Бхайрав мог пройти.

Бхайрав, куда ты идешь? Что ты теперь будешь делать?

Она подумала обо всех их совместных тренировках, обо всех случаях, когда он сдерживался, скрывая свою силу, скорость и мощь. Все эти годы он потратил на планирование своей мести. Как можно было так долго жить рядом с кем-то и совсем его не знать?

Шарканье возобновилось, но теперь сопровождалось волочащимся, лязгающим звуком.

«Я принес тебе воды», – раздался голос.

Она повернулась, стараясь двигаться медленно и без резких движений. В свете стрелы она увидела то существо, которое питалось ее кровью. Седовласое и серокожее, одетое в лохмотья, оно прижималось к земле и напоминало изорванный мешок. В руках у него было маленькое медное ведерко, полное до краев.

Она с трудом подавила желание выхватить ведерко.

– Покажись.

Существо медленно подняло голову. Она ахнула и сделала шаг назад.

Красноглазый, морщинистый, с вздувшимися венами на лбу, оно было ужасно уродливо. Но по-настоящему ужасающим было то, насколько отчетливо его отвратительные черты напоминали ее собственные – те же вздернутые глаза, заостренный подбородок и полные губы.

Пасть открылась в заискивающей ухмылке, обнажая ряды подпиленных почерневших зубов.

– Пишача, – сказала Катьяни, с болью поняв, кто перед ней находится. Самое редкое чудовище из всех. – Я не давала тебе разрешения копировать мое лицо.

«Ничего не могу с собой поделать, – заскулило существо. – Я выпил твою кровь».

Она сглотнула. Пишача обладала способностью менять лицо и форму, но она не знала, что это зависело от того, чем они питались.

«Я принес воды из колодца», – пишача подтолкнул ведерко к ней.

– Где колодец? – спросила она.

Он зажал уши руками и покачал головой.

«Плохое место. Ты не можешь туда пойти».

Еще одна ложь? Что ж, она просила его о чистой воде, а не об источнике этой воды. Он выполнил свою часть сделки. Она опустилась на колени и подтащила ведро к себе, держась от пишачи на расстоянии вытянутой руки. Он наклонился вперед в предвкушении. Катьяни, склонившись над ведерком, втянула носом воздух, но темная жидкость ничем не пахла.

«Это вода, – угрюмо сказал пишача. – Чистая вода. Ни крови, ни мочи, ни фекалий, ни пауков».

Прежде чем он успел рассказать ей, чего еще не было в этой воде, она зачерпнула ее рукой и отхлебнула. Вкус был немного затхлым, но это была настоящая вода. Она поднесла ведерко ко рту и сделала большой глоток. Живительная жидкость текла по ее горлу, словно сома.