Ночь всех проверит

Флорники все-таки обнаружили его на такой высоте.

Лиане понадобилось немало времени, чтобы дорасти до лаза, в котором спал пилот. Когда тонкие стебли дотянулись и, свившись вместе, образовали могучий и жадный до органики жгут, несчастная птица в ранце первой оказалась на их пути. Флорникам пришлось потрудиться, пока они нашли щель в магнитной застежке рюкзака. Это их задержало. Но до рассвета от несчастного журавля даже перьев не осталось: зеленые живо расправились со своей жертвой, как только им удалось проникнуть внутрь ранца к беспробудно спящей птице.

Тимоху не надо рассказывать, как все происходило. Тонкий стебель, самый удачливый, случайно ткнулся в щелку между застежками и проник в рюкзак, указывая дорогу остальным зеленым. Дальше все решало лишь время: журавлю пришел конец, и пилоту оставалось только похвалить себя за предусмотрительность, обеспечившую спасительную задержку.

Когда растения принялись за человека, ночь была уже на исходе.

Чтобы оплести ноги пилота и спеленать его до колен, флорникам понадобилось минут тридцать: вход в пещеру буквально забили жгуты растений. Но на высоте двадцати футов молодые неокрепшие побеги лианы не так предприимчивы – не то что на земле. К тому же они мешали друг другу, иначе успели бы прорасти сквозь плоть человека или пережали спящему вены. Тимох возмутился, когда увидел одинокий стебель, лежавший на ширинке брюк.

Плети лианы под действием нофиала истончались на глазах, и солнце ломилось сквозь хаос спутавшихся стеблей. Пятна света в пещере расширились, пилот лежал, щурясь от света.

Спеша освободиться поскорей, он извивался всем телом, а восходящее светило невыносимо припекало ему в подошвы, словно хотело изжарить.

Наконец ему удалось выскрестись из пещеры наружу, и он уселся на узком карнизе перед своим ночным убежищем. Он отшвырнул остатки сухих флорников, и мертвые растения, шурша, полетели вниз по склону.

Тимох схватил ломкий, уже иссохший до нити стебель, который снял со своих штанов, с чувством изорвал его на куски, развеял по ветру и только после учиненной казни взглянул на ступни. Ступни продолжали гореть огнем. Да, так он и думал: солнце ни при чем. Он принес на ботинках жирную болотную грязь и не потрудился стереть затвердевшую в углублениях протектора корку. Флорники успели посеять споры на его подошвы, споры проросли внутрь, где было темно и влажно, и теперь ноги пилота зеленели крошечными всходами, а жжение увеличивалось с каждой минутой.

Тимох, морщась от неприятной щекочущей боли, нащупал у входа в пещеру чудом уцелевший баллончик со спреем; остальные два, видимо, под напором флорников скатились с утеса вниз вместе с ранцем. Космофлотские бутсы Тимох отправил туда же, горестно попрощавшись с ними, как с верными друзьями.

Спрей на время облегчил боль и очистил кожу от мехового налета. Брызгать придется много раз, если он не хочет следующей ночью весь покрыться зеленым мехом. Но спасительный баллончик – йло! – только один. К тому же спуск по склону босиком теперь превратился в смертельно опасное испытание. Патрульный порадовался, что хлыст по-прежнему с ним – вон лежит в пещере, свернувшись кольцом. Он не ушел бы отсюда без хлыста и вынужден был бы шататься под горой, разыскивая пропажу.

Тимох вернул хлысту гибкость плети и, в третий раз давая ступням высохнуть от спрея, оглядел окрестности.

Главный город кантона, Вечный Май, протянулся с востока на юго-восток. Солнце поднималось как раз за его грандиозными небоскребами. Против света небоскребы казались синими силуэтами и выглядели еще более узкими и удлиненными. Слева и чуть поодаль от городских построек возвышалась двойная спираль «Небесной лестницы»: причала для дирижаблей, увешанного ночевавшими на нем мелкими воздушными летунами. Еще на сотню-другую метров выше в небе величественно застыли столичные гиганты «Золотой грейпфрут» и «Легенда». Сдвинулась с места и маневрировала «Звезда Ило» с элегантным ребристым силуэтом – этот аэрокрафт узнал бы любой, рожденный на острове Тобион.

Пилот наблюдал, как дирижабли снимаются со стоянок, готовясь лететь к океану и дальше: к живописным островам с такими же колоссальными Лестницами. Их курс лежал как раз над горой, приютившей Тимоха, затем над грядой Каменных братьев и дальше, к девственно-чистым песчаным пляжам, на которых нет и не было желающих загорать, потому что моря Ило Семилунного – это густой соленый суп с плавающими в нем неутомимыми и ненасытными созданиями.

Тимох приободрил себя и начал спускаться с горы. Это на самом деле оказалось сложнее, чем взобраться на нее. Стиснув зубы от боли в ступнях, пилот осторожно нащупывал уступы скалы. Порядочно изранил ноги и ладони, но спустился. И даже не свернул себе шею.