Ночь заканчивается рассветом ( Бонус к первой книге "Дочь княжеская" ) (СИ)

— Видишь, — с удовлетворением произнёс сТруви. — Хорошо. Тебе ещё доведётся иметь дело с тяжёлыми ранами; учись. Вот эти пятна, это некроз души. Их надо убрать, иначе толку от врачевания не будет никакого. Рану — любую! — можно исцелить только тогда, когда здорова душа. Смотри, показываю. Потом, на очередной операции, повторишь сам.

Эрм смотрел, как страшные пятна отсекались от живого, как сращивалась потревоженная ткань тонкого поля и как исчезало отрезанное в мёртвой ауре неумершего доктора.

— Разница только в том, что тебе поглощать некротические поля не нужно и даже опасно. Тебе их надо будет рассеивать. Позже я покажу, как.

— А вы что… — начал было Эрм, и замолчал.

 — Я? — уточнил доктор. — Мне не вредит. Некротическая энергия — тоже энергия, а энергия лишней не бывает никогда. Собственно, это единственный вид магической силы, которым можем воспользоваться без вреда для себя только мы, и больше никто.

На следующий же день спасённый мальчик пришёл в себя, через два дня встал, никак не ощущая на себе последствий перенесённой травмы. Аура его упруго переливалась живыми тонами, а в месте недавних очагов некроза не осталось даже следа.

— Я учу всех, кто хоть как-то способен различать и разбираться в оттенках ауры, — объяснял сТруви. — Врачами вам не стать, кроме разве что Сихар, она одарена от рождения, и по-настоящему сложные случаи вам будут по-прежнему не по зубам. Но всевозможные раны, травмы, простейшие манипуляции над ними, — всё это должно знать как можно больше людей. Это — залог выживания на войне и военном положении. Безопасность. Личная безопасность и безопасность тех, кто окажется рядом. Вы должны выжить, и вы выживете. Кто умрёт, будет иметь дело со мной.

Угроза нешуточная. Если вспомнить, что именно неумершие провожали уходящие души на Грань, к новым рождениям…

… Сихар сидела на ступеньках, привалившись боком к нагретому за день камню парапета, и тихо, беззвучно плакала. Осенний ветер, совсем не тёплый, трепал её бесцветные волосы, теребил одежду, слишком лёгкую для такого прохладного вечера. Эрм вынес шерстяное одеяло, осторожно укрыл девочку. Сел рядом, молчал. Что тут скажешь. А главное, зачем?

— Ненавижу вас, — глухо, сквозь зубы, выговорила Сихар. — Ненавижу! Знал бы ты как!

А уж я-то как ненавижу, подумал Эрм. Но снова промолчал. У Сихар кто-то погиб, это же очевидно. И, если по совести, маленькая она ещё совсем для работы в госпитале, с ранеными. Но у неё Дар. И она не считает возможным отсиживаться в тёплом углу за работой попроще.

В груди вспыхнул и начал медленно разгораться уголёк злобы. Злобы на всё вокруг, и прежде всего на себя самого, на свой Истинный, мать его за ногу, Народ, на слёзы Сихар, на жуткую ауру доктора сТруви, на бесконечный поток раненых и умирающих, не дающих вспомнить про нормальный, здоровый, качественный сон, на весь этот мир с его неправильным солнцем и неправильным морем, одним словом, на всё. Жар выгнул тело в дугу, ошпарив болью, от которой зашлось сердце и отказало зрение, а в ушах немедленно возник грохочущий звонкий шум. Сознание вернулось не скоро.

Пахло гарью. Тело болело, словно по нему недавно прокатилось что-то тяжёлое. На висках лежало что-то прохладное и невыносимо приятное, но едва Эрм открыл глаа, прохлада исчезла. Он увидел над собой Сихар и понял, что самое интересное пропустил.

— Придурок, — сказала ему Сихар грубо, но голос её дрожал. — Посмотри, что ты натворил!

Он сел, изумлённо оглядываясь. Двор выглядел так, будто мгновение назад здесь бушевало страшное пламя. Деревья стояли обугленные, запущенные клумбы выжгло в ноль, каменные перила лестницы потрескивали, остывая. Прокалённый воздух пах кислым железом и недавним огнём.

— Я не… — и осёкся.

А кто? Солёный привкус железа во рту, жаркая боль по нервам, багровые пятна в глазах. Если не ты, то кто?..

— Что… Что это было?

— Выброс Силы, — отозвалась Сихар, вставая и отряхиваясь. — Соображай, что делаешь, пень!

Она ушла, а он ещё долго сидел на лестнице, испытывая странную слабость и страшную пустоту в душе.

* * *

Странно они жили, местные. В открытых всем ветрам и всем волнам городах, несмотря на военное положение. И такими же открытыми были их души.

И ещё Эрм не видел ни одной Опоры. Не видел и не чувствовал. Между тем, магию местные использовали нередко очень высокого порядка. Они все поголовно носили особый артефакт, называемый раслин — распределяющая линза. В этом пресловутом раслине содержался резерв магической Силы, иногда очень значительный. Разумеется, это значило, что здешние Опоры выглядели иначе, только и всего. Откуда ещё черпать Силу, кроме как из чужих душ, отдаваемых на муки?..