Ночь закончится пламенем

Тайян видел все эти зверства, но ничего не мог сделать. Все его тело сковало от ужаса. Ему было всего девятнадцать, но сейчас он чувствовал себя так, будто его жизнь подходила к концу, так и не начавшись. И тогда он познал жестокую природу огня: пламя не коснулось его, но не пощадило тех, кого он любил. Найти тело своего ребенка среди пепла Тайян так и не смог.

Один год сменял другой, время шло неумолимо, но Тайян помнил лицо генерала в мельчайших деталях, его образ навечно отпечатался в сознании юноши. По вечерам, стоило Тайяну закрыть глаза, как перед его мысленным взором представал генерал. Просыпаясь с первыми лучами солнца, он снова видел ненавистное лицо в тенях на стене. Он видел своего врага везде: в небе, в диске солнца, в темных водах моря.

Жизнь вокруг шла своим чередом, но жизнь Тайяна замерла. Каждый день он думал о том, как уничтожить генерала. Жажда мести разрасталась в нем, подобно опухоли, уничтожая все на своем пути. Желая осуществить задуманное, юноша пересек Три царства, пытаясь найти путь в мир духов, чтобы заключить с ними сделку. Будучи сновидцем, Тайян знал о существовании этого мира, но не мог попасть в него, не имея ключа.

«Один похоронен, второй утонул, третий украден, четвертый забыт».

Тайян ничего не забыл. Не мог забыть. Одинокими мрачными ночами, вскоре после Великого краха, ключ взывал к нему, будто ощущая мощь его желания. Он обращался к мудрецам, но те лишь смеялись, называя его глупцом, пытались предупредить: «Стены возводят недаром». Почему? Они и сами не знали. В отличие от своих предков, эти мудрецы забыли о главном, погрязнув в исчерпавших себя традициях и старых книгах.

Однажды с рассветом Тайян отправился в путь. Изучив древние стихи мастеров лися, он наметил маршрут: от дельты реки на землях Симина к пустыне Лэюаня. И вот девять лет спустя, накануне дня осеннего равноденствия, в ночь, когда сияла полная луна, Тайян наконец нашел ключ, спрятанный глубоко под красными песками пустыни. Печать, пропавшая много лет назад, светилась красным и мерцала, испуская приятное тепло, будто от домашнего очага. Стоило Тайяну взять печать в руки, как он мгновенно ощутил приятную наполненность, словно все это время ему недоставало некой важной части, которая наконец вернулась на место. Он почувствовал, что обрел дом.