Ночь закончится пламенем

Остальные рассмеялись и наконец отправились в путь, а я некоторое время смотрела им вслед, чувствуя, как в висках бешено пульсирует кровь. Оказалось, что я совсем не умею шутить и поддерживать разговор. Дома Сюин иногда подшучивала надо мной, но всегда по-доброму. Я же, в свою очередь, иногда подтрунивала над сестренкой, но на это много ума не требовалось, ведь ей было всего пять лет. Удивительно, что мне удалось обучиться обращению с мечом, но общение и разговоры с мужчинами давались мне с трудом. В то время как остальные орудовали словами, будто кинжалами, для меня обычная болтовня оставалась слабым местом.

Вздохнула, чувствуя, что сон совсем слетел с меня. Я подумывала над тем, чтобы немного потренироваться, но, словно в ответ на мои мысли, мышцы заныли, и я отказалась от этой идеи.

А потом вспомнила слова Цзылуна о горячих источниках. Я так и не была там, поскольку слишком много солдат изъявили желание помыться в горячей воде, и я, разумеется, не рискнула даже приближаться к этому месту. Однако сейчас большинство уже спали, остальные же, подобно Воробью, отправились в Цзи Цзун на поиски развлечений на ночь.

Я лишь примерно знала, где располагались источники, но никак не могла отделаться от ощущения, что ночью лес как будто изменился, став похожим на лабиринт. Я петляла в зарослях, несколько раз возвращалась, чтобы выбрать другую тропу, но в конце концов в какой-то момент услышала журчание воды, а затем почувствовала, что воздух стал гораздо теплее.

Горячие источники представляли собой два неглубоких природных бассейна, окруженных низко свисающим папоротником и вьющимися стеблями растений, кончики которых доставали до воды. Там, где один бассейн перетекал во второй, находилось жерло гейзера, и кто-то додумался накрыть его большим камнем. Однако теперь он был сдвинут в сторону, и гейзер время от времени извергался, выбрасывая в воздух фонтаны пара и горячих струй, состоящих из множества блестящих капель. Зрелище было невероятное, и я некоторое время наслаждалась им, но все же решила вернуть камень на место, поскольку фонтаны мешали как следует насладиться купанием. Раздевшись, я быстро скользнула в теплые воды и передвинула камень, накрыв им жерло.

Прохладные порывы ветра кусали мои голые руки, и я торопливо погрузилась под воду по самую шею, блаженно выдохнув. Вокруг меня клубился пар, словно завесой прикрывая от остального мира. Я улыбнулась, вспоминая, как Сюин рассказывала о том, что в детстве пряталась около источников, чтобы родители не нашли ее и не заставили помогать по хозяйству. Действительно, густой пар служил отличным укрытием.

Я с наслаждением распустила волосы. Последнее время постоянно скручивала их в тугой узел, и теперь кожа на затылке приятно покалывала, лишенная натяжения от пучка. Погрузившись под воду с головой, я подумала проплыть немного вперед, но тут же отказалась от этой мысли и вынырнула на поверхность. Такое большое количество воды вокруг отчего-то волновало меня.

В детстве мне нравилось плавать, невесомо парить на поверхности реки, полностью отдавшись потоку. Но лишь до того дня, как утонула мама. До того, как я поняла, что вода может поглотить меня и задушить в один миг.

Мама любила воду. Она росла в деревне, где за ее домом бежала небольшая речка, в которой она и научилась плавать. Будучи единственной дочерью ученого, получившего высшую степень цзиньши, мама проводила время как в родных краях, так и в Запретном городе. Она часто рассказывала о своем детстве: о том, как учила плавать девочек из знатных семей, как пробиралась в императорскую библиотеку и читала запрещенные книги, о том, как писала непристойные стишки, подписываясь псевдонимом, и об их популярности среди жителей города. Мама любила вспоминать свое детство, но о взрослой жизни предпочитала не говорить.

Однако в мою память врезались только ее последние годы. И в эти годы она была совсем не похожа на себя.

Я отчетливо помнила, как она запиралась в своих покоях и не выходила несколько дней, забыв о воде и пище. Однажды, когда мне было десять лет, я подкралась к двери в ее спальню и затаилась, прислушиваясь. Из комнаты не доносилось ни звука. Я ждала так долго, что у меня затекли ноги, но так ничего и не услышала. Ни бормотания, ни шелеста, ни шороха. Я сходила с ума от страха, уверившись в том, что мама больше не выйдет из своей спальни. Я решила, что ее не стало.

Но наступил следующий день, и с первыми лучами солнца она покинула свои покои, а я задумалась о том, действительно ли она оставалась в комнате в течение всех этих дней…

Время шло, и маму все сильнее охватывало безумие. Как-то раз она разрешила войти в ее покои, и меня сковал ужас, когда я осознала, насколько сильно ее подкосила болезнь. В свои последние дни мама почти не вставала с постели, не говоря уже о том, чтобы покинуть дом. Поскольку она запретила слугам входить в свою спальню, только я кормила и мыла ее, прислушиваясь к бессвязному бормотанию. Казалось, что жизнь едва теплилась в ней.