Ночь заново прожитой жизни

— Самое знаменитое — и самое смутное — предсказание принца Эштона известно как Пророчество Эйзенберга о Дуальных Дуэлях. В переводе с немецкого оно звучит примерно так:

Пришло время, когда планеты и звезды снова в гармонии,

Время, когда то, что случилось раньше, случится снова.

И то, что уже свершилось, свершится снова.

Время, когда великий зверь выползет на сушу,

Зверь, для которого не существует поражений, но существуют потери,

Зверь, которого покорит чистый сердцем.

Такое время снова настанет. Это так же точно, как и то, что звезды снова будут в гармонии.

И в этот раз другой зверь восстанет,

Зверь, у которого будет другое тело, но тот же дух,

И, как его старший брат, он будет изо всех сил пытаться

Похитить луну, поглотить солнце и ходить по земле,

Чтобы посмотреть, не удастся ли ему вонзить кинжал в самое сердце судьбы.

- Весьма интересно, вам не кажется? — Джайлс с нетерпением ждал ответной реакции.

— Я бы сказал, что все это притянуто за уши, — ответил Ксандр.

— На этот раз я больше склоняюсь к точке зрения Ксандра, — заметила Баффи. — Вспомните еще какие-нибудь его предсказания…

— Не связанные с этим великим зверем, — подхватила Ива.

Джайлс вяло улыбнулся:

— Есть мнение, что принц Эштон Эйзенберг предсказал появление бейсбола.

— Он считал, что бейсбол появится до или после спутникового телевидения? — поинтересовался Ксандр, видимо, считая себя весьма остроумным.

— До.

— Ну и ну! — выдохнул Ксандр. — Он на самом деле был хорошим прорицателем.

— Так когда же первый великий зверь пытался ходить по земле? — спросила Ива.

— Это была отвратительная тварь, которую называли Презираемый. Он попытался явиться из потустороннего мира незадолго до или немного после рождения принца Эштона…

— В 1692-м! — воскликнула Баффи.

— И произошло это где-то в Новом Свете. А теперь, позвольте вас заверить, старине Эштону можно доверять — он является одной из главных фигур в учениях оккультистов, поскольку многие его пророчества действительно сбылись. Он утверждал, что призрак Презираемого изредка обсуждал с ним вопрос, как нарушить привычный баланс между добром и злом. Эштон подходил ко всему сверхъестественному с научной точки зрения, поэтому когда простая проверка подтвердила слова твари, он понял, что нарушить этот баланс можно будет еще не раз, но только в определенные периоды времени при специфических условиях.

Я не знаю точно, что они собой представляют, знаю только, что звезды сейчас как раз выстраиваются в соответствующем порядке. А это значит, что мы можем оказаться в самой гуще событий, даже не догадываясь об этом.

.— 1692 год — это год охоты на ведьм в Салеме, — рассудительно заметил Ксандр. — И, кстати, одна из тем, по которым у нас сегодня будет контрольная.

Прозвенел звонок, известив о том, что перерыв окончен.

— Контрольная начнется прямо сейчас, — сказала Ива.

Как только Баффи отложила ручку, она поняла, что написала блестяще. Ответы возникали сами собой, приходилось даже сбавлять темп — а вдруг миссис Хоннеджер добавила в тест пару вопросов с подвохом?

В тот же день после полуночи она выскользнула из дома, чтобы расстроить планы безумного циркового клоуна, который намеревался ввести ДНК пираньи крысам Саннидейла. Похоже, клоун точил зуб на город с тех пор, как в юности с ним там случилось какое-то несчастье.

Баффи везло, пока клоуна не сожрали его собственные творения. К несчастью, ползком спасаясь от грызунов-мутантов по залитому водой подвалу, девушка серьезно простудилась.

Когда дохлые крысы были свалены в огромную кучу перед статуей богини правосудия с повязкой на глазах, Баффи уже с трудом дышала и обливалась потом, как будто долго тренировалась на жаре.

Пробравшись обратно домой, она приняла холодный душ, надеясь хоть немного сбить температуру и, едва коснувшись головой подушки, крепко заснула, с полотенцем на голове. Температура не упала ни на один градус.

Разум ее полетел прочь сквозь черные дыры и оказался в вечном ничто.

Она снова вернулась в прошлое, в 1692 год, в Массачусетс; снова была Самантой Кэйн, отважной охотницей за ведьмами, однако на этот раз поблизости не оказалось ни салемских виселиц, ни разъяренной толпы, ни Хизер Патнэм и ее сообщниц.