Ночевала тучка золотая...

– Конечно, надо, – сказала Анхен Краузе. – Русские всегда посещают Дахау.

Вечером Нонна обратилась к тете Тане с просьбой: нельзя ли позвонить в Москву?

– Пожалуйста. Я сейчас же попрошу соединить с Москвой.

Нонна назвала Алешин номер.

– Друг по училищу? Это любовь? – настороженно спросила тетя Таня.

– Нет, не любовь. Просто товарищ…

И вот она услышала голос Алеши, близкий и четкий, словно из другой комнаты. Наверно, бежал к телефону: было слышно, что он с трудом переводит дыхание.

– Алеша, это я… Я так хорошо тебя слышу! А ты?

– Я тоже хорошо… Когда ты приедешь? Мне кажется, прошли годы с тех пор, как я пытался догнать твой поезд.

– Алеша… – Нонна прикрыла трубку рукой, потому что ей послышался шорох по ту сторону двери. – Ты что-нибудь хотел сказать мне тогда, на вокзале?

– А я сказал… Разве я не сказал, когда бежал за твоим поездом?

– Я не поняла, Алеша. Повтори… Прошу тебя: повтори!

– Я повторил бы сейчас, но мой лопоухий брат стоит рядом и не спускает с меня своих любознательных глаз. Скажи: тебе интересно, весело?

– Мне интересно… Но не весело. Зайди, пожалуйста, к нам. Передай привет моей бабушке от меня и от тети Тани. До скорого свидания!

Нонна положила трубку и вышла в коридор. В конце его поспешно сворачивала в кухню тетя Таня.

– Я передала от вас привет бабушке. Не возражаете? – воскликнула Нонна и поцеловала ее в щеку.

Тетя Таня растроганно обняла племянницу.

Они сумерничали в гостиной. Сидели в креслах и дымили сигаретами.

Долго молчали. Нонна обдумывала каждое Алешино слово, сказанное по телефону. Что он хотел и не мог повторить? Что?.. Тетя Таня думала о чем-то своем. Потом она заговорила об одиночестве.

– Вот если бы ты навсегда осталась со мной!

– А вы вернитесь на родину. Там у вас будет целая куча родственников! Старых друзей разыщете…

– Найдутся и друзья, – задумчиво сказала тетя Таня. – Но вернуться уже невозможно. Стара я для того, чтобы сызнова начинать свою жизнь. Стара. Мне немного осталось. Да и напрасно ты думаешь, что родина с распростертыми объятиями примет свою блудную дочь!

Тетя Таня отошла к окну, долго смотрела на чернеющие в сумерках весенние проталины, на контуры голых кустов.

Она курила, молчала и набиралась смелости, чтобы наконец высказать племяннице свою сокровенную мечту.

– Слушай, Нонночка. Ты уже не ребенок. Слушай внимательно и вдумайся в каждое мое слово.

Она напряженно подалась вперед. В ее звенящем голосе чувствовалось волнение.

– Я одинока. После моей смерти останется немалое наследство, которое, естественно, перейдет к тебе. Ты будешь богата. Но на родине твоей нельзя быть богатой. Вряд ли тебе удастся вывезти то, что я оставлю тебе… Слушай, девочка, оставайся здесь. Нет, нет, я не предлагаю тебе быть дезертиром. Ты можешь выйти замуж за Курта, и тебе дадут официальное разрешение переехать сюда, как это было когда-то со мной… А Курт безумно влюблен в тебя. Ты же видишь… Вряд ли такой жених еще когда-нибудь попадется тебе.

– Тетя Таня, что вы говорите! – воскликнула Нонна. – Я просто не понимаю, что вы говорите!

– Нонночка, ты и не отвечай мне сейчас, – умоляюще произнесла тетя Таня, делая шаг вперед. – Это слишком серьезно. Ты разберись во всем трезво. Подумай. У нас еще есть время.

Она поспешно вышла из комнаты. В нерешительности постояла в прихожей. Потом захлопнулась входная дверь, заскрипели ворота гаража, и вскоре зашуршала колесами по асфальту отъезжающая машина.

Нонна недвижимо сидела в кресле, облокотившись на низкий столик и обхватив руками голову. Она даже ни о чем, совершенно ни о чем не думала. Просто после слов тети Тани ее охватил такой страх, какого она еще никогда не испытывала. Ледяными стали руки и ноги, незнакомо стучало и замирало сердце. Потом она очнулась. Зажгла сигарету. Увидела на спинке дивана свою шерстяную кофточку и завернулась в нее, чтобы согреться.

«Слушай, девочка, оставайся здесь, – вновь услышала она слова тети Тани. – Ты будешь богата. Ты можешь выйти замуж за Курта. Вряд ли такой жених еще когда-нибудь попадется тебе…»

И вдруг Нонне стало смешно. Она засмеялась сначала тихонько, потом громче и громче. Она хотела сдержать смех, но не смогла. А потом он перешел в рыдание. Она поняла, что это истерика, вскочила, выбежала в ванную, открыла шкафчик с лекарствами… Но названия были ей непонятны.

Она пошла в свою комнату, легла на диван, укрылась пледом. Постепенно она согрелась и успокоилась, закрыла глаза и представила себя в том положении, которое рисовала ей тетя Таня.

…Такая же вилла под Мюнхеном. Возле нее маленький сад. Гараж, в котором стоит роскошный светло-шоколадный мерседес. Курт – ее муж. Он выдает ей 6 марок в день на продукты. Она экономит каждый пфенниг, покупает полуфабрикаты. Готовит завтрак, обед и ужин. Моет посуду и стирает белье в больших круглых машинах, стоящих на кухне. Муж даже не может по-русски объясниться в любви.

Она прекрасно одета, потому что тряпки в Мюнхене дешевы, ими завалены магазины.

Заниматься любимым делом невозможно. Нет времени. Да и зачем Мюнхену русская актриса?