Ночи и рассветы

— Браво! — то и дело повторял он. — Хорошо, что хоть вы-то пришли. Я думал, что окажусь в полном одиночестве.

Космас почувствовал к нему смутную симпатию: даже в этом положении Аполлон не терял присутствия духа и чувства юмора.

— Вот так так! — насмешливо шутил он. — Новая тактика медленно, но успешно претворяется в жизнь благодаря железной дисциплине и исключительной спаянности членов организации.

— И ее одаренным вождям, — съязвил незнакомый Космасу юноша.

— И вождям тоже!

Джери нервно расхаживал по тротуару и курил одну сигарету за другой.

— Я уже хотел схватиться с этим арапом у двери…

— И хорошо, что не схватился. Трудно поручиться, что арап остался бы в долгу…

— Так что же делать дальше, Аполлон? — спросил Федон — юноша с усиками, в золотых очках.

Джери внес предложение:

— Нужно обежать факультеты, собрать всех наших и нанести неожиданный удар. Надо же начинать, черт подери!

— Какое уж тут начало! Нас только шестеро, а их тьма-тьмущая.

— Не так уж их много, Ненес, — возразил Джери. — Беда в том, что они умеют ловить простаков на удочку.

— Если бы так! — усмехнулся Аполлон. — Ну, слушайте. Кто не прочь поработать кулаками, пусть следует за мной. У меня сегодня хорошее настроение, не откажусь расквасить нос какому-нибудь коммунисту. Но могу обойтись и без вас.

В эту минуту показался Спилиадис, катившийся на своих коротких ножках, как колобок. Он подлетел к ним, разгоряченный и возбужденный.

— Чего вы стоите?! — крикнул он и тряхнул головой, поправляя съехавшие очки. — На улице Солона уже действуют коммунистические агитаторы. Я влез на трибуну, но меня стащили под общий свист. Никто меня не поддержал. Чего вы тут топчетесь?

— Скажи спасибо, что остались живы! — отшутился Аполлон.

— Это хорошо, но необходимо что-то предпринимать. Совет ждет от нас действий.

— Что же вы предлагаете?

— Пойдем вместе на улицу Солона. Я снова попробую выступить.

— Всемером? Да нас поднимут на смех, — сказал Федон.

Тут снова вмешался Джери:

— Нужно послать за подкреплением.

— За каким подкреплением? Откуда мы его возьмем?

— Если мы сегодня проиграем, положение будет непоправимым. В таких вопросах колебаться нельзя, нужно идти на крайние меры. Необходимо вызвать полицию.

Все поглядели на Аполлона.

— Этого не будет, — ответил он.

— Что же тогда?

— Лучше пойти всемером или не ходить совсем, но прибегать к таким средствам позорно.

— Не пойти нельзя. Есть приказ совета.

— А если мы пойдем, нас осмеют. Спилиадис заявил, что солидарен с Джери.

— И это мнение совета? — спросил Аполлон. — Я не могу согласиться и поэтому не пойду с вами.

— Значит, вы покидаете нас, господин Доксатос? — Спилиадис обиделся. — Но это с вашей стороны…

Договорить он не осмелился. Аполлон смотрел на него с высокомерной улыбкой.

— Ну ладно, пойду с вами. У меня сегодня чешутся кулаки. Только предупреждаю: с появлением первого же полицейского я исчезну.

* * *

Студентов они разыскали не в зале на улице Синаса, а в амфитеатре юридического факультета на улице Солона. Когда они вошли, амфитеатр был уже переполнен. Возле кафедры сгрудилась толпа. Оратор держал торжественную речь от имени студенческого комитета.

Их появление было встречено шепотом, пронесшимся по рядам. Студенты вставали со своих мест, чтобы разглядеть вошедших.

Шум нарастал. Оратор повысил голос и, глядя на пробиравшегося вперед Спилиадиса, сказал, что студенческое движение едино и студенты будут беречь это единство как зеницу ока, они выставят из университета всех раскольников и штрейкбрехеров, которые задумали внести разброд в общенациональную борьбу. Послышались аплодисменты и крики: «Долой Раскольников!», «Долой врагов студенческого движения!»

Спилиадис, нисколько не растерявшись, резво вскочил на трибуну и начал речь. Его встретили свистом и хохотом.

Джери и Зойопулос аплодировали, Аполлон тоже, однако Космас слышал, как тот со смехом сказал Зойопулосу:

— Он и в самом деле очень забавный.

Слов Спилиадиса не было слышно за гулом аудитории. Но он добился того, что шум заглушил и другого оратора, который отчаянно жестикулировал и напрасно надрывал горло. Под конец обескураженный оратор понял, что все его усилия тщетны и Спилиадис, прочно укрепившийся на кафедре, так и не даст ему говорить. Тогда он схватил Спилиадиса за ухо и попытался стащить его силой. Не тут-то было! Спилиадис и не думал сдаваться. Он обхватил кафедру руками и, ни на минуту не смолкая, старался в то же время высвободить свое ухо из пальцев противника. При этом он страшно гримасничал; видно, соперник действовал решительно и энергично. Зрелище было препотешное.

Тут Аполлон дал сигнал к действию.

— Если мы не вмешаемся, нас освищут.