Ночи нет конца. Остров Медвежий

И все же, если бы не искусственное дыхание и стимулирующие сердечную деятельность инъекции, он бы наверняка умер.

— Будет ли этому конец? — слабым и сварливым голосом спросил Отто Джерран. Отто действительно был слаб. Лицо его осунулось и не успело обрести обычный свой цвет. И было отчего: отравление завершило целую серию неудач.

Из–за штормовой погоды не удалось отснять и фута пленки с натурой.

— Думаю, что да, — ответил я. При наличии на борту судна злоумышленника, у которого под рукой целый арсенал ядов, такое утверждение было слишком оптимистичным. И прибавил:

— Если бы появились новые жертвы, симптомы были бы налицо. Я осмотрел всех.

— Неужели? — усомнился капитан. — И членов экипажа? Они ели то же самое, что и вы.

— Об этом я не подумал.

Так оно и было. Без всяких на то оснований я решил, что признаки отравления могут быть лишь у членов съемочной группы. Капитан же подумал, что я считаю моряков людьми второго сорта, о которых не стоит и беспокоиться.

— Я не знал, что они ели то же самое. Хотя иначе и быть не могло.

Пожалуйста, проводите меня…

Сопровождаемый мрачным мистером Стоксом, капитан показал мне жилые помещения членов экипажа, располагавшихся в пяти каютах. В двух размещалась палубная команда, в одной — мотористы, еще в одной — оба кока, и в последней — два стюарда. С нее–то мы и начали обход. Открыв дверь, мы остановились как вкопанные, утратив дар речи. Я первым очнулся.

В нос ударил такой тошнотворный запах, что меня едва не вырвало. В каюте царил невообразимый хаос: стулья опрокинуты, повсюду разбросана одежда, разорванные простыни и одеяла свалены в кучу, словно после побоища.

Однако на удивительно спокойных лицах Моксена и Скотта не было ни ссадин, ни синяков.

— А я говорю: поворачиваем назад! — решительно проговорил капитан Имри, усевшись в кресло. — Имейте в виду, господа, командую судном я. Я отвечаю за безопасность пассажиров и экипажа. — Вынув из подставки свою бутылку, он щедрой рукой налил себе в стакан. — Если бы на судне были обнаружены тиф или холера, я направился бы в ближайший порт, чтобы получить медицинскую помощь.

Трое мертвецов и четверо тяжелобольных на борту — это похуже любой холеры и тифа. Чей теперь черед? — произнес капитан, с укором глядя на меня.

— Доктор Марлоу признается, что не понимает причин этой… смертельной болезни. Видит Бог, причины для возвращения достаточно веские.

— До Уика слишком далеко, — заметил штурман. Как и Гуэн, сидевший рядом, Смит натянул на себя два одеяла. И он и Отто выглядели все еще неважно. — За это время может случиться всякое.

— Уик, мистер Смит? Зачем нам идти в Уик? До Гаммерфеста всего сутки ходу.

— Меньше, — отозвался мистер Стокс. Пригубив стакан рому, он рассудительно добавил:

— При попутном ветре и волнении за двадцать часов дойдем. — Проверив свои расчеты, он повторил:

— Да, за двадцать часов.

— Ну вот, видите, — обратив к Отто сверлящий взор, сказал капитан Имри.

— Двадцать часов.

После того как мы убедились, что среди членов экипажа потерь больше нет, капитан тоном приказа позвал Джеррана в кают–компанию. Отто в свою очередь вызвал трех остальных членов совета директоров — Гуэна, Хейсмана и Страйкера. Четвертый представитель администрации — мисс Хейнс, по словам Страйкера, крепко спала. Граф явился без приглашения, но его присутствие, похоже, никого не удивило.

Было бы преувеличением сказать, что в кают–компании царила атмосфера страха. Скорее, это можно было назвать чувством опасности, озабоченности и неуверенности. Пожалуй, Отто Джерран был расстроен больше остальных, и это вполне понятно: ему было что терять.

— Я понимаю причины вашего беспокойства, капитан, — произнес он. — Ваша забота о нас делает вам честь. Но, по моему мнению, вы напрасно осторожничаете. Доктор Марлоу определенно заявляет, что эта… эпидемия кончилась. Мы будем выглядеть очень глупо, если вернемся назад, а ничего страшного более не случится.

— Я слишком стар, мистер Джерран, чтобы заботиться о том, как я буду выглядеть, — возразил капитан Имри. — Если выбирать одно из двух — иметь на судне еще одного мертвеца или выглядеть смешным, я предпочту последнее.

— Я согласен с мистером Джерраном, произнес слабым голосом Хейсман, не успевший прийти в себя. — Отказаться от всего, когда до Медвежьего немногим более суток хода! Высадите нас на острове, а сами плывите в Гаммерфест, как и было предусмотрено. Вы попадете в Гаммерфест часов через шестьдесят вместо двадцати четырех. Что же может произойти в течение этих лишних тридцати шести часов? Неужто все должно пойти насмарку лишь из–за «того, что вы до смерти перепугались?

— Я не перепугался, — со спокойным достоинством ответил Имри. — Моя первая обязанность…

— Я не имел в виду вас лично, — возразил Хейсман.

— Моя первая обязанность — заботиться о людях. Они доверены мне. Я за них отвечаю. Я и должен принимать решения.