Ночи с Камелией

– Отнюдь, – не согласилась Марго. – Он-то теперь ничего вам не скажет, а вот о нем надобно справиться у Долгополовых. Ежели все выйдет, как я думаю, то вы узнаете не только имя убитого, но и с кем он был дружен. Друзья у него были, это без сомнения, он ведь молод, стало быть, доверчив. Полагаю, друзья о нем многое порасскажут. Прасковью Ильиничну не стоит беспокоить, ей нынче несладко. Вы пригласите кого-нибудь из семейства…

– Евгения! – вырвалось у Зыбина, это означало, что он принял идею Марго. – Что ж, сударыня, я приглашу его на опознание.

– Разрешите ли и мне присутствовать при том? – робко спросила она.

– Коль вы, сударыня, стали моим тайным агентом в свете, ваше присутствие на опознании нежелательно, – неожиданно мягко сказал он. Раньше мягкостей за ним Марго не замечала, про себя она торжествовала.

Подъехали к участку, Виссарион Фомич тяжело ступил на мостовую, оглянулся:

– Благодарю вас.

– Смею ли я надеяться, что вы расскажете, как прошло…

– Непременно, сударыня, – пообещал он, возвращаясь к обычному своему состоянию – кислому и недовольному.

Марго помчалась домой, думая: неплохо бы расположить к себе дундука Зыбина, сделать ему что-нибудь приятное.

Племянник Долгополова присел на стул, откинув полы модного пальто, поправил галстук под белоснежным крахмальным воротничком и с беспокойством воззрился на Зыбина: дескать, по какому поводу вы меня пригласили? Виссарион Фомич сделал последние два глотка чая, отставил стакан, крякнул, вытер нос платком и:

– Не соблаговолите ли, сударь, посмотреть на одного человека?

– Ммм… – Евгений попал в затруднение. – А кто он?

– Полагаю, знакомый вашего дядюшки. Однако, сударь, я могу ошибаться, оттого и послал за вами.

– Извольте, я погляжу на него.

Виссарион Фомич вытеснил зад из кресла, зашаркал к гардеробу и набросил на плечи шинель. Открывая дверь и пропуская Евгения, сказал:

– Нам через двор идти. Прошу вас…

Евгений попал в помещение, до крайности холодное и темное, где вообще не было мебели, кроме стола и стула, на который плюхнулся писарь с тетрадкой и чернильницей в руках. Присмотревшись, Евгений заметил в углу широкую лавку, на ней лежало нечто большое, накрытое застиранной и потерявшей первоначальный цвет простыней. Он растерянно оглянулся на Зыбина, тот ободряюще подмигнул ему и, приглашая жестом, подошел к лавке. Евгений несмело приблизился к нему. Невесть откуда взявшийся возле лавки детина легким движением откинул простыню. Племянник Долгополова увидел молодого человека без признаков жизни.

– Взгляните, сударь, – сказал Виссарион Фомич, – знаком ли вам этот молодой человек? Ежели знаком, то где, с кем и когда вы его видали?

– Что с ним? – вымолвил побледневший Евгений.

– Убит-с. Сегодня утром найден…

Виссарион Фомич запнулся, недоговорив фразу, и замер, не мигая, словно все процессы в его организме резко замедлились. После паузы он опустил углы губ вниз, всплеснул короткими руками:

– Нет, ну что это, в самом деле?! Сделайте же что-нибудь!

Писарь и анатом кинулись к лежащему на каменном полу Евгению, взяли его за руки-ноги и понесли на воздух. Там усадили на ящик, хлопали по щекам, а Виссарион Фомич, хмуро глядя на племянника Долгополова, ворчал:

– Да он хуже бабы! Тьфу, прости господи.

Несколько минут спустя Евгений сидел в кабинете Зыбина, по глотку отпивал воду из стакана, поднося его к губам дрожащей рукой. Он был белее бумаги. Виссарион Фомич с тоской на полном лице терпеливо ждал, когда же это недоразумение в мужской одежде станет способно говорить. Наконец Евгений промокнул белоснежным платком лоб, сглотнул, видимо, подкатывавшую тошноту, извинился:

– Прошу простить меня… так неожиданно…

– Экий вы, право, неженка, – не удержался Виссарион Фомич от упрека. – Обмороки оставьте дамам-с, а вы ведь мужчина. Нехорошо это, сударь.

– Мне крайне неловко… Такое со мной впервые…

– Служить ступайте. На военной службе все нежности пройдут. Ну да ладно. Скажите, сударь, вам известен убитый?

– Да, я знаком с ним.

– Вот как! – удивился Зыбин. – Откуда ж вы его знаете?

– Незадолго перед… смертью… дядя взял его управляющим в одно из своих имений по протекции господина… запамятовал имя.

– А вы припоминайте, я подожду.

– Сейчас, сейчас… – Евгений нервозно отхлебнул воды из стакана, нахмурил лоб. – Коль не ошибаюсь, это… Белев. Да, он. Дядя к нему благоволил, будто он его родственник…

– К кому благоволил ваш дядя, к Белеву?

– Нет-с, – смутился Евгений, потерявший после обморока способность четко излагать свои мысли. – К Шарову… то есть к убитому.

– Стало быть, фамилия убитого Шаров?

– Да. Юлиан Шаров. Весьма беспардонный молодой человек, однако… дяде он нравился.

– Чем же нравился?

– Трудно сказать, я ведь с Шаровым познакомился, когда приехал в имение… Шаров был там управляющим… месяца два… или три. Дяде хотелось, чтобы мы с ним подружились. Я подивился такой причуде, но не спорил, правда, и тесной дружбы с Шаровым не завел, мы слишком далеки друг от друга, но чтобы угодить дяде, я изредка терпел общество Юлиана. Что удивительно… дядя упомянул его в своем завещании.