Ночи в кафе «Бродячая собака»

ВСЕ (кроме АННЫ поют и расставляют мебель).

Иди ко мне,
Моя маленькая русская зазноба,
Позволь мне
Обнять тебя перед рассветом.
Скоро мы оба
Будем забыты.
Время остановится…
И пойдет снова.
Скоро мы все
Будем забыты.
Время остановится…
И мы уйдем.

(Когда песня заканчивается, все сидят за столиками, и мы переносимся в «Бродящую собаку», какой она могла быть в 1913 году, может, чуть раньше, может, позже).

АННА. Вон Блок и его прекрасная жена, Любовь. И Андрей Белый. И Лиля и Осип Брики. И бедный, странный Хлебников, одержимый птицами.

ХЛЕБНИКОВ (откладывает аккордеон, перекидывает полотенце через руку, становясь официантом). Кар! Кар! Кар!

ОЛЬГА. Анна! Ты здесь. Я везде тебя искала.

АННА. Ольга?

ОЛЬГА. Где ты была?

АННА. Я живу в мужском туалете. Держу ложки в галошах.

ОЛЬГА. Что?

АННА. Я плохо соображаю. Кирпич попал мне в голову.

ОЛЬГА. Маяковский опять бросался кирпичами?

МАЯКОВСКИЙ. Я бросил только один, но в свою защиту хочу сказать, что целил в Мандельштама.

ОЛЬГА. Гумилев бесстыдно со мной флиртовал. Тебе бы лучше приглядеть за ним. Я могу уступить. Если уже не уступила. Не слежу, когда и с кем. Ох, да и какая, собственно, разница? Время – иллюзия, а мужчины все одинаковые. Он так отчаянно ухаживает за тобой, и пока ты медлишь с ответом, хочет переспать со мной. Разумеется, все хотят переспать со мной.

МАНДЕЛЬШТАМ. И все уже перепали.

МАЯКОВСКИЙ (бьет в литавры, привлекая всеобщее внимание). Дамы и господа, товарищи и все остальные кто забрел сюда с холода! Позвольте приветствовать вас этой ночью в кафе «Бродячая собака». Я назначивший сам себя церемониймейстером, Владимир Маяковский, гениальный поэт, гениальный драматург, гениальный художник, гениальный пропагандист, автор гениальных лозунгов, искусный любовник, уличный актер, ярмарочный клоун, пророк и карманник, всегдашний бунтарь и пламенный трибун революции.

МАНДЕЛЬШТАМ. Не было в истории человека более великого, чем тот, каким полагает себя Маяковский.

МАЯКОВСКИЙ. В этот вечер мне приятно видеть в «Бродячей собаке» нескольких поэтов, которые лишь чуточку хуже, чем я: Александра Блока, Осипа Мандельштама и моего друга Хлебникова. Как аккордеонист он оставляет желать лучшего и, похоже, полагает себя, скорее, вороной, чем человеком.

ХЛЕБНИКОВ. Кар! Кар! Кар!

МАЯКОВСКИЙ. И здесь же величайшая, после меня, разумеется, поэтесса, императрица «Бродячей собаки», ослепительно прекрасная и загадочная Анна Ахматова. (Все смеются и хлопают). Первым номером нашей сегодняшней программы идет трогательная трагикомедия под названием «Предложение руки и сердца Гумилева». Второе ее название: «Любовь или яд, что лучше?»

АННА. Что он говорит? Я не понимаю, что он говорит.

Картина 2 Любовь или яд

(ГУМИЛЕВ подходит сзади к АННЕ и начинает говорить, когда оказывается рядом).

ГУМИЛЕВ. Почему ты не выходишь за меня?

АННА. Что?

ГУМИЛЕВ. Я спросил, почему ты не выходишь за меня?

АННА. Что тут происходит?

ГУМИЛЕВ. Я вновь предлагаю тебе руку и сердце. Вот что происходит. Тебе это уже не в диковинку. Я сбился со счета – так часто предлагал тебе стать моей женой.

АННА. Я в полном замешательстве.

МАЯКОВСКИЙ. Ответь ему. Не задерживай представление.

МАНДЕЛЬШТАМ. Тебе лучше ответить ему, а то мы здесь застрянем.

ГУМИЛЕВ. Почему ты не выходишь за меня?

АННА (преображается в более молодую АННУ, становится моложе у нас на глаза, словно вспоминая, какой она была в прошлой жизни). Я не могу выйти ни за кого.

ГУМИЛЕВ. Разумеется, можешь. Это просто. Почему нет?

АННА. Потому что я не девственница.

(Насмешливое аханье собравшихся).

ТАМАРА. Так я – единственная на всю Россию?

ОЛЬГА. Очевидно.

ГУМИЛЕВ. Не глупи.

АННА. Я никогда не глуплю.

МАНДЕЛЬШТАМ. Глупец – это я.

АННА. Глупец – Мандельштам, а я – нет.

ГУМИЛЕВ. Ты это говоришь, чтобы шокировать меня.

МАНДЕЛЬШТАМ. Нет, правда, я – глупец.

АННА. Нет у меня интереса шокировать тебя. Я – падшая женщина.

ГУМИЛЕВ. Ты не знаешь, что говоришь.

АННА. Я всегда знаю, что говорю. Ладно, это неправда. Иногда я не знаю, что говорю, пока не увижу, что пишу, случается, что и тогда не знаю, но в данном случае я точно знаю, что говорю. Кутузов лишил меня невинности, а потом выбросил, как тарелку обглоданных костей. Никто меня больше не захочет. Вижу, ты мне не возражаешь.