Ночи Виллджамура

Лабиринт тесных улочек вывел их на хорошо освещенную, вымощенную каменными плитами площадь в окружении ветхих однотипных домов, где женщины высовывались наружу из узких окошек, заслышав внизу голоса звавших их мужчин. Создавалось ощущение ритуальности. Кто-то начал бить в барабан, и стайка пестро одетых женщин выскочила на середину площади, протиснувшись мимо скамей, на которых сидели старики, посасывая свои трубки и громко болтая, а на их лицах была написана такая радость, какой она не наблюдала ни у кого с тех пор, как началось понижение температуры.

–  Рэнди, ты пришел! – Она узнала голос Денлина. – И по-дружку привел. Вот это здорово.

–  Денлин, старый ты черт. – Рандур глянул на Эйр, точно хотел извиниться за грубость, но тут же вернулся к старику.

Тот хлопнул его по плечу, а Эйр отвесил глубокий поклон.

–  Не надо, Денлин, – прошипела она. – Здесь я обычная женщина.

–  Ну конечно. – Он улыбнулся.

–  Нет, правда. Сегодня я просто хочу потанцевать.

–  Ну, это ему решать, как я погляжу. – И Денлин взглянул в лицо Рандуру.

–  Вовсе нет, – запротестовал тот. – Она свободная женщина, сама себе хозяйка. Тут нужен мужчина половчее меня, чтобы охмурить ее.

Ей понравилось, что он назвал ее женщиной. Почему-то это было важно.

–  Ну как скажешь, – согласился Денлин. – Глянь, там уже вроде готовы… – И он указал на пары, застывшие в ожидании музыки.

Эйр с удивлением следила за тем, как ловко местные женщины направляли мужчин в танце, как естественно вели их за собой. Ритм все ускорялся, становясь требовательнее, тяжелее, пары неслись по площади, выстукивая каблуками. При этом они то и дело перекликались, привлекая внимание друг друга к новым замысловатым фигурам танца. Глядя, как они скачут и прыгают в свете факелов, Эйр почувствовала овладевшее ею примитивное исступление.

–  Готова? – шепнул ей Рандур и протянул руку.

–  Не знаю, – заколебалась она. – У них так хорошо получается. А я тебя опозорю.

–  Что за чушь, дамочка, – вмешался Денлин. – Идите в круг и танцуйте. Люди приходят сюда ради веселья, а не ради того, чтобы все было правильно и красиво.

И они пошли танцевать форманту, плясовую, где резвость ног была основным требованием. Она не слишком любила эту пляску, мало ею занималась и сначала чувствовала себя неуютно оттого, что ей приходится двигаться перед ловкими незнакомцами. Однако ее уверенность в себе нарастала, и вот они уже пустились вплетать свой собственный сложный узор в ковер окружающих движений.

В этом танце были и веселость, и напряжение, и острота. Их контакт, поначалу ограниченный лишь позициями танца, постепенно расширялся. И вот им уже казалось, будто в этом богами забытом уголке Виллджамура они целую вечность держат друг друга в нежнейших объятиях.

Среди этих обычных людей она впервые в жизни чувствовала себя свободно и легко. С ними она забыла все, чему ее учили с самого детства, отбросила свою претенциозность, манеры и кокетство.

После первых танцев Рандур раздобыл ей и себе по стакану дешевого вина, а она пока разглядывала гуляк вокруг. Повсюду на площади, в темных уголках, болтали и смеялись люди, их смех рассыпался по булыжной мостовой. Ребятишки бежали навстречу родителям, которые только что закончили танцевать, их глазенки выражали новое восхищение взрослыми. Вне всякого сомнения, здесь, в подземелье, люди больше умеют радоваться жизни, чем те, кого она встречала в верхнем городе.

Вечер продолжался, один танец сменял другой. Молодые люди изрядно выпили, их отточенные движения и позы становились все более неуклюжими. Девушке было смешно. В этот самый миг она прощалась с нормами поведения, которых, сама того не осознавая, придерживалась всю жизнь.

Прошло еще часа два-три, люди стали расходиться. Она огорчилась, когда смолкли барабаны. Догорали и гасли факелы. Денлин давно ушел с какой-то пожилой женщиной в обнимку, Эйр это ужасно тронуло. «Наверное, люди всегда сочувствуют другим парам, когда влюбляются сами», – подумала она.

Они с Рандуром молча танцевали на опустевшей площади. Может быть, она опьянела, но ее желание не остыло, и ей было все равно, в какой форме его удовлетворить. Она не знала, есть ли на такой случай какие-то правила, и на ощупь искала границы своего нового «я». Ей было абсолютно ясно, что она пересекла некую грань и просто не может продолжать быть той, кем она была до встречи с ним. Возврата не будет. Она приятно удивилась, сообразив, что у нее есть лишь один путь – вперед.

–  О чем ты думаешь? – спросила она его. – Мне надо знать.

–  Да так, ни о чем.

Теперь ей даже нравилось, что вокруг никого нет.

Отсутствие людей придавало всему происходящему что-то фантастическое, как будто солнце уже умерло и они остались совсем одни. Только он и она на всей земле.

–  Нет, ты о чем-то думаешь. Я вижу по тому, как ты смотришь на меня.

–  Тебе не понравится, – сказал он.

–  Нет, понравится. – Она вытягивала из него ответ.

Рандур рассеянно положил обе ладони ей на талию.

Наконец он сказал:

–  Я думал о том… как мне хочется тебя раздеть.