Ночи Виллджамура

Дартун твердил эти слова про себя, точно мантру, да так, что сам в нее поверил. Дома, в темных покоях в глубине штаб-квартиры ордена Равноденствия, он рассматривал реликвию, которую забрал у погибшего мальчика. У каждой реликвии была своя защита, чтобы ею не могли воспользоваться люди несведущие, и лишь опытные культисты, которых немало было разбросано по островам, знали ее секрет. Невежды, баловавшиеся с реликвиями, могли отравиться и умереть или заразиться чем-то неведомым, в лучшем случае – потерять руку. Попадались и такие реликвии, которые при неаккуратном обращении выделяли энергетические лучи, направленные прямо в сердце, или отравляющие газы. Не слишком приятные средства, зато эффективно защищающие секреты культистов. И так было не одну тысячу лет.

Он поднес артефакт к лучу света, проникавшего сквозь щель в деревянном ставне. Новая реликвия напоминала навигатор, служивший древним в их путешествиях. И хотя она вряд ли сможет вернуть ему бессмертие, он все равно радовался, что заполучил ее, как радовался каждой новой реликвии, в чем бы ни состояла ее сила. Эта отличалась особой красотой. Внутренняя часть явно была сработана в другую эру, серебряный корпус походил на произведения современных мастеров, так что ее, вероятно, подновляли. Круглая, легко помещавшаяся в ладони, где она лежала в луче света, коробочка приковывала к себе его внимание.

Дартун считал себя лучшим из живущих культистов. Он умел не только пользоваться реликвиями, но и преобразовывать их, вырабатывая свои приемы на основе древних чудес. Он мог сочетать их, прибегая в своих исследованиях к различным технологиям, и за свою непомерно долгую жизнь накопил немало записей, на основе которых разрабатывал новые теории и проверял их, стремясь заполнить пробелы в знаниях. Он раздвигал границы известного, размывая тем самым саму грань между жизнью и смертью. И все же решение проблемы не давалось ему до конца, а он очень хотел решить ее. Особенно сейчас, когда он с новой силой осознал свою смертность.

«Так кончится мой мир, – размышлял он, – не слезами и стонами, а огромным страшным взрывом».

И сегодня он вновь созерцал признаки своего старения.

Углубившиеся морщины на лице.

Седые волоски.

Боли.

Порезы и царапины на коже.

Таково было наследие смертных, то, к чему он не привык. Каждый раз, замечая очередное ухудшение, он застывал у зеркала и почти час не мог отойти от него, рассматривая себя, пытаясь смириться с фактом своей грядущей смерти. Эта мысль завладевала всем его сознанием. В его уме не оставалось места ни для чего другого.

Наконец он отложил реликвию в сторону, встал, подошел к одной из своих бесчисленных книжных полок и снял с нее книгу. С другой полки, нагруженной свитками, достал карту. Зажег три фонаря, поставил их на стол и сел работать.

В прошлом месяце он два дня страдал от мигрени. Такой неприятности с ним не случалось уже несколько сотен лет.

Главной заботой всех жителей Виллджамура, острова Джокулл и прочих островов империи было сейчас Оледенение – ледниковый период, давно уже предсказанный астрономами и историками. Однако в этом событии были свои позитивные стороны, – в частности, для Дартуна оно означало осуществление давно манившей его возможности исследовать один из древнейших мифов.

Врата Миров.

Мифические проходы в другие пространства. Говорили, будто их построили дауниры, создатели островов под красным солнцем, чтобы связать одни миры с другими. Одни жрецы шептали, что сквозь них можно шагнуть в жилище богов, другие утверждали, что они, напротив, ведут прямиком в ад. Но наверняка никто ничего не знал, и потому многие полагали, что это только сказки, которые рассказывают жрецы Джорсалира. Сам Дартун провел сотни лет, собирая и записывая все имеющиеся исторические свидетельства. Но у него был доступ лишь к тому, чем обладали империи запада, а этой информации нельзя было доверять полностью. Народы Варлтунга и другие жители востока передавали свою историю из уст в уста, без сомнения сидя вечерами у костра. «Романтично, – думал Дартун, – но однобоко». Тем не менее ему удалось, пусть и в самых общих чертах, вычислить, где могли бы располагаться Врата Миров. Чтобы добраться до них, пришлось бы плыть на север, за пределы империи, забраться дальше Фолка и Тинеаг’ла. Однако теперь мороз выкует надежный и прочный ледовый щит. А значит, он сможет исследовать эту область быстрее, не сбиваясь постоянно с курса из-за прихотей сурового северного моря.

Наступление Оледенения для него лично означало возможность путешествовать по миру.

Ему тем более хотелось начать пользоваться ею как можно скорее, потому что бессмертие ускользало от него, а значит, он больше не владел такой роскошью, как неограниченное время. Итак, скоро он тронется в путь в компании нескольких членов ордена Равноденствия, которые уже покинули Виллджамур. На севере они найдут новые миры. И еще его не покидала смутная, отчаянная надежда, что там, в этих мирах, его будет ждать технология, которая поможет ему продлить свою жизнь. Больше ему не на что было рассчитывать.