Ночи Виллджамура

Рандур никогда не задумывался об этом раньше, но сейчас ему вдруг пришло в голову, что в мире, где меч, топор и стрела составляют единственный понятный всем язык, иначе и быть не может. Обитатели такого мира обречены демонстрировать следы насилия. И он провел ладонью по своему бледному лицу, словно убеждаясь в отсутствии на нем ран. В этом мире каждый сам кузнец своего счастья и каждый вынужден играть теми картами, какие выпали ему от рождения. И если до сих пор ему везло, то только благодаря витасси, а не чему-то иному.

Денлин вернулся, ведя за собой смуглокожего человека с тяжелой квадратной челюстью, одетого в одну черную тунику, точно своим нарядом бросал вызов близящимся холодам.

–  Вот джентльмен, о котором я говорил, – объяснил Денлин своему крепкому спутнику.

Рандур встал, протянул руку:

–  Рандур Эстеву. Рад встрече.

–  Кони Инран – торговец, – кивнул смуглый.

–  Что ж, садитесь, пожалуйста, – пригласил Рандур, дивясь про себя, что здоровяк вообще умеет разговаривать. Все трое уселись за стол.

Кони подался вперед:

–  Денлин сказал, у тебя есть камешки.

–  Верно. – Рандур опустил руку в карман и достал оттуда кольцо с крупным изумрудом в серебряной оправе. Подавляя желание похвастать, он просто положил его перед перекупщиком на стол.

Вытащив лупу, Кони стал пристально рассматривать предмет. Рандур бросил взгляд на Денлина, но тот только поднял брови.

–  Замечательно, – сказал Кони. – Хорошая работа. Где ты его взял?

–  Одна старая леди подарила, – солгал Рандур. – Решила, что ей оно больше не нужно.

–  Хм. Даю за него пять сота. Неплохая цена за такой товар.

–  Я рассчитывал взять за него по крайней мере ямун, – возразил Рандур.

–  Семь сота, – прибавил Кони.

–  Девять, – спорил Рандур.

–  Восемь.

–  Девять, и ни сота меньше, – уперся Рандур.

–  Извините, мистер Эстеву. – Кони поднялся с места.

–  Ладно, восемь, – согласился Рандур.

–  Хорошо. – Кони снова сел. Отсчитал монеты, взял кольцо. – Еще что-нибудь найдется?

–  Есть несколько штук, но похуже этого.

Они продолжали обсуждать драгоценности, которыми Рандур разжился за какие-то полчаса. Денлин сидел тихо, одним глазом следя за ходом переговоров, другим зорко посматривая по сторонам, не намечается ли какая-нибудь заварушка. Получив свои первые комиссионные, он заказал в баре дорогую выпивку, в том числе знаменитый ром «Черное сердце». Поначалу Рандур отказывался, но Денлин настоял, убедив его, что выпивка вовсе не так крепка, как кажется. Когда Кони ушел, заметно поиздержавшись наличностью, зато с целым карманом драгоценностей, они двое стали пить уже всерьез. Вокруг догорали свечи, входили и выходили посетители. Денлин хвастал своими подвигами на военной службе, они с Рандуром беседовали как старший с младшим. Шел обмен мудростью: Денлин радовался возможности поговорить, Рандур – послушать.

Рандур пил, его веки тяжелели. В первый раз в жизни он выпил так много.

Прошло немного времени, и он ощутил, что уже совсем…

…по-настоящему…

…напился…

Глава восемнадцатая

Джерид вошел в Палату инквизиции, пыльный церемониальный зал, где главный инквизитор и трое помощников правосудия уже ждали его, сидя за большим мраморным столом. Приветствовали они его едва заметным кивком.

Нехороший знак.

Стены зала покрывали деревянные панели, окна с дорогими витражами выходили на нижние уровни города. Свет, проходя сквозь витражи, цветными пятнами ложился на пол и стены, в дальнем углу зала уютно потрескивал в камине огонь. Со стен свисали матерчатые свитки, на которых были записаны некоторые из древних декретов, – как считалось, для поддержания духа нынешних служителей инквизиции. Правда, Джериду они напоминали лишь бесконечные формуляры, которые ему ежедневно приходилось заполнять. Но и это еще ничего по сравнению с тем уровнем государственного контроля, который Совет навязал другим службам.

Главным инквизитором был коричневый румель, который служил в инквизиции двести двадцать лет и мог говорить о своей жизни бесконечно, причем каждый его монолог неизменно заканчивался риторическим вопросом: что, интересно, стало с таким-то и таким-то? Его кожу покрывало такое количество морщин, что, начиная разговор с ним, Джерид всякий раз не знал, куда смотреть, так как не мог понять, где у его собеседника глаза. Все трое были одеты в форму инквизиции: малиновые мантии с медальоном-тиглем.

–  Следователь Джерид, прошу вас, садитесь. – Главный инквизитор показал на пустой стул.

Джерид приподнял край мантии и сел. Как он ненавидел эти встречи. У него было такое чувство, словно иные его коллеги только ради того и живут, чтобы бумажки из папки в папку перекладывать. Не то что он, ему-то как раз нравилось ходить, смотреть, думать. Положив свой блокнот на стол, он встретил блуждающий взгляд главного инквизитора.

–  Мои помощники проинформировали меня о вашем намерении посетить Атриум Совета. Так ли это?