Ночью на белых конях

— Пришли вместе, по вы нарушили обещание. Кроме того, меня ждет дядя, надо заглянуть к нему, пока он не лег.

— Он давно уже небось храпит.

— Нет! — решительно сказал Сашо.

И вскоре в самом деле ушел. От вечерней прохлады голова его прояснилась, и, дожидаясь на остановке автобуса, он понял, что поступил неладно. Не надо было их оставлять. Еще несколько рюмок водки, и они окончательно раскиснут. А тогда никто не может сказать, чем все это кончится. Вдруг вздумают возвращаться на машине. Это самое страшное. У Кишо голова послабее, чем у него, кто знает, что может случиться с ними в дороге. Того и гляди, улягутся в братскую могилу эти два гения, из которых один непризнанный. И наверняка будет еще и третья жертва, если Фифа маленькая узнает, что Сашо так безбожно бросил их в трудную минуту.

Лучше всего вернуться! Это будет самое честное! Но как вернуться, если вот уже целый час его грызет идиотская мысль — а вдруг Криста неожиданно приехала в Софию? А вдруг она сейчас сидит в «Варшаве» одна-одинешенька и с надеждой поглядывает на дверь? Сперва он весьма успешно гнал от себя эту мысль, но наконец она окончательно им завладела. И какого черта в самом деле он должен потакать этим пьяницам, когда девушка мучается там одна? Ведь твердо же договорились пить только пиво.

К счастью, автобуса не пришлось долго ждать, и едва он успел сесть, как машина помчалась. Видимо, шофер и кондукторша из-за чего-то поругались, потому что оба яростно пыхтели, а тяжелый автобус бешено несся к Софии по крутому склону. И, наверное, с выключенным мотором, так как шума не было слышно. Случись с ними что, они, пожалуй, смогут остановиться только в центре города, если, конечно, не разобьются на одном из многочисленных перекрестков. И действительно, шофер время от времени тревожно нажимал на клаксон, мимо проносились огни встречных машин, по сторонам, как в кино, мелькали освещенные окна. Так продолжалось до пересечения с кольцевой дорогой, где негодяй наконец уменьшил скорость и потом даже остановился перед светофором.

Только теперь Сашо получил возможность вернуться к своей безумной мечте. Почему, собственно, безумной, от Кристы всего можно ждать. Вот он входит, и она улыбается ему, как будто ничего не случилось, лицо ее сияет. Он, еще смущенный и растерянный, садится рядом с ней, а она, все так же улыбаясь, легонько касается его руки кончиками пальцев. «Почему ты так опоздал, мышонок?» Как будто ничего не было. Как будто они никогда не ссорились. Так она и сделает, если только вправду приехала. Это вполне в ее характере, в котором нет ни темных долин, ни мрачных ущелий.

И когда через четверть часа он открыл дверь кондитерской, за их столиком действительно сидела девушка, которая, увидев его, радостно встрепенулась. Но это была не Криста, а Донка. В новых оранжевых брюках, с какой-то идиотской прической, не совсем как у хиппи, но что-то вроде.

— Кого-нибудь ждешь? — спросил он.

— Тебя, конечно!.. Что торчишь, садись, я тебя не съем.

Сашо осторожно сел, кто его знает, такая может и съесть.

— Я тебе зачем-нибудь нужен?

— Сегодня я получила письмо от Кристы.

— И что она пишет? — подался он к ней.

— Рассказывает, как ты ее обидел. Ну и деревенщина же ты, оказывается, — настоящий радомирский мужик.

— Мы не радомирцы.

— Но ты и не в Урумовых. Урумовы по крайней мере люди воспитанные.

— Покажи письмо, — сказал он, пытаясь говорить равнодушно.

— Аусгешлоссен! Криста категорически запретила. Ни за что!

Целых четверть часа он канючил у нее, заказал по порции мятной водки, и, наконец, Донка согласилась прочесть ему не письмо, а «маленький кусочек». Вытащила письмо, отогнула нужное место и отодвинулась.

— Теперь слушай! «…Очень прошу тебя, найди мне подходящего гинеколога, но обязательно женщину. (Слово „женщина“ дважды подчеркнуто.) Когда я вернусь, с этим вопросом надо будет наконец покончить. Такое, должно быть, случается с каждой женщиной, и никто от этого еще не помер. Не хочу больше ни в чем быть обязанной Сашо и беспокоить его по каким бы то ни было моим делам».

— Вот так! — закончила Донка.

— И ты будешь искать ей эту женщину-гинеколога?

— Что я, с ума сошла?.. Как можно, не сказав тебе? Ребенок все-таки не только ее, но и твой.

Сашо помолчал.

— А как бы ты поступила на моем месте? — спросил он.

— Все равно рано или поздно ты женишься, стоит ли упускать возможность иметь ребенка? Знаешь, что иногда бывает после этих абортов?

— Знаю, — сказал он.

— Так что тебе решать!.. Я буду действовать, как ты скажешь.

Сашо снова замолк. И молчал долго, пока лицо его не стало совсем серым.

— Она сама все решила, — выдавил он наконец. — И даже меня не спросила…

— Как это — не спросила? — удивленно взглянула на него Донка. — Она же спрашивала тебя в первый раз?

— Тогда о чем же еще говорить?

Донка помрачнела.

— Ничего у вас не получится, — сказала она. — Но если у вас и правда дело разладится и Криста найдет себе другого, имей в виду, я — первая кандидатка.

Сашо засмеялся — и даже вполне непринужденно. А потом спокойно проспал всю ночь, словно принял две таблетки снотворного.

9