Ночью на белых конях

— У меня такое чувство, что самолет повернул назад, — сказал он.

— Вам показалось, — ответил академик.

Через некоторое время из кабины пилотов вышли обе стюардессы, заметно обеспокоенные и даже как будто слегка побледневшие. Не говоря ни слова, они принялись быстро собирать стоявшие перед пассажирами пластмассовые подносы.

— Что это значит? — удивленно спросил эксперт, не выпуская из рук вилку с наколотым на нее куском мяса. Видно, ему было трудно расстаться с лакомым кусочком.

И поскольку Урумов, озадаченный, молчал, эксперт тревожно прибавил:

— Не нравится мне это дело. Неужели мы спускаемся? Мы как будто теряем высоту…

Ветерок тревоги пронесся по всему самолету, пассажиры беспокойно приникли к иллюминаторам. Ничего необычного не было заметно, двигатели гудели все так же спокойно и ровно. Но вот на пороге пилотской кабины появился командир экипажа, довольно полный пожилой человек с седеющим зачесом. Лицо его было очень серьезным и озабоченным.

— Уважаемые пассажиры, прошу минуту внимания, — начал он по-русски. В самолете наступила гнетущая тишина. — Вы, наверное, заметили, что мы возвращаемся обратно в Будапешт. В самолете обнаружено повреждение, обороты двигателей падают. Но, как видите, моторы еще работают. Мы почти уверены, что благополучно долетим до аэродрома.

Маленькое коварное словечко «почти» прозвучало так зловеще, что пассажиры похолодели.

— И все же есть небольшая вероятность, что нам придется совершить вынужденную посадку. Это не так страшно, как некоторые думают. Местность здесь равнинная, очень удобная для посадки. Прошу всех как следует застегнуть ремни и в любом случае сохранять полное самообладание.

Пилот козырнул и ушел к себе в кабину. В самолете наступила мертвая тишина, лишь эксперт в отчаянии уронил:

— Конец!

— Почему конец? — неприязненно спросил академик.

— Неужели вы не понимаете, что командир нас просто успокаивал. Мы на краю гибели.

— Какой смысл себя запугивать, — сказал академик. — От этого вам легче не станет.

— Да вы знаете, что такое вынужденная посадка? — нервно спросил эксперт.

— Я-то знаю, а вот вы, очевидно, не знаете… Мне довелось испытать это в Ньюфаундленде.

Эксперт вытаращил на него глаза, исполненные какой-то отчаянной надежды. Люди вокруг зажужжали, лихорадочно застегивая ремни.

— И как же это было?

— Мы сели на очень неровное место среди камней, каждый высотой побольше коровы. Шасси пробило корпус, несколько человек ранило, но никто не погиб.

— Ранило легко? — с робкой надеждой спросил эксперт.

— Не знаю. Мы вскоре улетели другим самолетом.

Эксперт с такой силой принялся затягивать на себе ремни, что казалось, вот-вот перережет себя пополам.

— А вы не будете застегиваться? — спросил он.

— Застегнусь, разумеется… Хотя дело это, видимо, не столь уж спешное.

Но самолет действительно терял высоту — земля становилась все ближе и ближе. Сейчас все решали минуты, может быть, даже секунды. Шум смолк, в самолете стало тихо, как в гробу. Урумов вспомнил о четырехлистном клевере и невольно усмехнулся.

— Вам смешно? — ужаснулся эксперт.

— Вы же видели, что я застрахован у самого господа бога.

— А я нет! — внезапно закричал эксперт. — Я нет!

— Сейчас от нас уже ничто не зависит, — сказал академик, — так что разумнее всего сохранять спокойствие.

— Какое спокойствие? — воскликнул эксперт. — У меня двое маленьких детей. Они никак не обеспечены. Если мы не долетим…

Но они долетели. Когда самолет наконец приземлился, у пассажиров не было сил даже улыбнуться — настолько они были измучены напряжением и настолько им трудно было поверить, что опасность действительно миновала. Эксперт энергично тер взмокшее лицо и смотрел на Урумова с такой признательностью, словно именно тот спас всех своим спокойствием и невозмутимостью. Они вновь оказались в международном зале ожидания будапештского аэропорта. Через некоторое время им объявили, что для них готовят другой самолет. Трудность была в том, что экипаж надо было собирать в городе — в аэропорту не было свободных пилотов. Эксперт уже настолько оправился от своих страхов, что даже позволил себе поворчать:

— Пустое дело! Сегодня суббота, разве найдешь кого по здешним кабакам?

— Тем легче будет их разыскать.

— Ничуть не легче. Это вам не София. Тут этих кабаков сотни.

Внезапно он куда-то исчез и вернулся через четверть часа с вытянувшейся физиономией.

— Я был у нашего самолета, — заявил он охрипшим голосом. — Мы и вправду спаслись только чудом. Монтеры, когда нашли повреждение, кинулись обниматься.

— И все же нам суждено было долететь, — шутя заметил академик, — иначе зачем бы мне везти этот клевер из самого Хортобадя.

Эксперт посмотрел на него со смешанным чувством радости и недоверия.

— Иди знай!.. Ну как после этого не поверить во всякие там чудеса и суеверия. Факт остается фактом — мы спаслись только чудом. — Он пристально посмотрел на Урумова, потом внезапно добавил: — Мне бы хотелось угостить вас по этому поводу. У меня осталось немного валюты.

— Спасибо, я не пью, — ответил академик.