Ночью на вокзале: сборник рассказов

— Наверное, они сегодня весь дом разнесли. Ведь недаром вы их выставили на палящее солнце.

Я был вне себя:

— Да. Я бесчеловечен. Верно?

Он был удивлен, но не потерял выдержки.

— Да что вы сердитесь, папа? — сказал он.

Я продолжал неистовствовать:

— Меня задвинули в угол. Я в отставке. Никому я не нужен.

Он повернулся и ушел. Ну, раз со мной так обращаются, я не буду есть сегодня. Но меня никто не звал к ужину, и я незаметно задремал.

Проснулся я от звука голосов в холле. В комнате было темно. Они оставили меня одного! Но нет, входят сын и невестка, зажигают свет, просят меня выйти к столу. Не пойду!

Но тут я ощущаю нежный аромат жасмина и слышу звон запястий. Это моя жена. Приехала! Она осунулась, но на губах улыбка, голос нежный.

— Пойдемте, невестка совсем расстроилась, не хочет есть без вас…

— Почему ты не написала? — спрашиваю я. — Я бы встретил тебя на станции.

Оказывается, зять забыл дать телеграмму.

Я спускаюсь к ужину, потом иду в детскую, где наконец угомонились мои внуки, потом к себе в спальню. Какой тяжелый был день — сущий ад! А теперь на сердце спокойно, отрадно. Жена ласково улыбается мне. Я засыпаю.

Кету Висванатха Редди Праздничное сари

— Ой! Мое сари! Мое праздничное сари! — закричала, внезапно вскочив с места, Ченнамма, молоденькая крестьянка лет восемнадцати. Встревоженный криком матери, ребенок, сосавший под пайтой грудь, громко заплакал. Пайта сползла, и из-под расстегнутой кофточки показалась грудь. Прижимая к себе плачущего ребенка, Ченнамма жалобно причитала:

— Мое сари! Мое сари!

В шуме автобуса, в гомоне пассажиров на вопли Ченнаммы никто не обратил особого внимания. Кое-кто даже засмеялся, так как рывок Ченнаммы не отличался особым изяществом, а голос — мелодичностью. Вирая, зажатый в угол, узнал голос своей дочери. Не расслышав, о чем она кричала, и не понимая, в чем дело, Вирая попытался пробраться к женской половине. Он встал на цыпочки и, вытянув шею, громко спросил:

— Что случилось?

Ченнамма услышала голос отца. Едва сдерживая рыдания, она ответила:

— Ой, отец! Когда мы с вами делали пересадку, я забыла в том автобусе узелок с вещами, а там было мое праздничное сари.

Кондуктор собирал деньги за билеты, рассаживал пассажиров, одновременно переругиваясь с ними. Крик Ченнаммы его разозлил, и он раздраженно прикрикнул на нее:

— А ну, садись!

Тем временем Вирая с большим трудом, сопровождаемый бранью, проталкивался к дочери, как пастух, спешащий защитить свою овцу. Уразумев, в чем дело, он стал просить кондуктора остановить автобус.

Кондуктор рассвирепел:

— Еще чего — остановить автобус! Может, прикажешь еще подождать, пока не найдешь свой злосчастный узелок? А может, и вовсе вернуться назад? Да ты кто такой? Может, начальник или автоинспектор?

Вирая смутился. Кондуктор был прав. Ну, конечно, никакой он не начальник и не автоинспектор. Не зная, что делать, Вирая накинулся на дочь:

— И куда ты только смотрела? Где ты его забыла?

— В автобусе забыла, которым ехали из нашей деревни. В такой толчее и голову можно потерять, отец. Да к тому же ребенок орал, прямо закатывался. В суматохе я и забыла. Если сойти, поискать в том автобусе, может, и найдется?

Она переводила взгляд то на отца, то на кондуктора, пугливо озиралась на пассажиров.

— В каком автобусе? — рявкнул кондуктор.

— В автобусе из Кадапы, — испуганно ответила Ченнамма.

— С почтенными господами никогда хлопот не бывает. А вы тут свалились на мою голову со своими узелками, — злился кондуктор.

Что ему Ченнамма? Она не красавица, которую хочется утешить, выразить сочувствие. Она не жена какого-нибудь сослуживца, не родственница владельца автобуса.

Кто-то из пассажиров, сочувствуя Ченнамме, сказал:

— Трудно тебе, что ли? Останови автобус. Пусть выйдут. Может, и отыщется узелок.

Вирая, немного осмелев, проговорил:

— Сердце у тебя есть? Верни нам деньги за билеты и высади нас здесь. Найдем узелок — в другом автобусе поедем.

— Ты в своем уме? Билет получил? Получил. Автобус уже две мили проехал? Проехал. А ты требуешь деньги вернуть? Ты что? Если каждому деньги отдавать — и обанкротиться недолго.

Вирая умолял:

— У нас денег не хватит назад возвращаться. Совесть-то у тебя есть? Высади здесь и верни деньги.

— Да я из-за таких, как ты, могу лишиться работы, так что деньги я тебе не верну, не надейся, а если хочешь сойти, так и быть, пожалуйста! — немного смягчился кондуктор.

Вирая беспомощно посмотрел на дочь.

— Сойти сойдем, а денег-то на обратные билеты нет. Что делать?

— У меня осталось три рупии. Хватит на билеты. Сойдем, — сказала Ченнамма.

— Ну что за народ! Останови! — крикнул кондуктор водителю.

Автобус остановился. Ченнамма и Вирая вышли. Ченнамма с сыном на руках зашагала в обратную сторону. Вирая уныло плелся за ней.