Ночью на вокзале: сборник рассказов

— Зачем же тогда медицинское образование?

— Удивительно, как эта уважаемая женщина на такое решилась? — вставила Баламма.

— Подумаешь, невидаль. Сколько женщин грешат — и ничего! Просто не повезло ей.

— Но ведь из-за нее мальчик мог умереть, родители ее умоляли — и такая жестокость! Нет, она настоящая демоница.

— Ну, а окажись кто-нибудь из нас на ее месте?.. Каково признаться в таком постыдном деле! Ей ведь уже лет сорок было, почтенная, гордая женщина…

— Будь она почтенная и гордая, мальчишку соблазнять не стала бы…

— Подумать только, почти ребенок, ровесник ее сына!

— Кто знает, как возникает искушение? Разве в чужую душу заглянешь?

Доктор Камешвара Рао снова вошел в палату.

— Доктор, а что еще было? Расскажите, а то мне уходить надо, — попросила Баламма.

— Ну, что еще? Этому Канакае досталось, когда он вернулся в школу. Все школьники потешались над ним, дразнили Сарадамбой. Он не выдержал и недели, удрал из деревни, ничего не сказав родителям.

— Насовсем?

— Да. Но Сарадамбе от этого легче не стало. На нее все пальцами показывали, одни смеялись, другие возмущались. И муж в ней разуверился: он ведь думал, что Канакая умрет и тем самым будет доказана невиновность его жены. Представьте себе, как бы чувствовал себя Рама, если бы Сита не доказала своей невиновности, пройдя через огонь невредимой. Если бы она побоялась обжечься и сразу выскочила из огня? А ведь Рама был бог! Каково же было мужу Сарадамбы сохранить уверенность в ее безгрешности, даже после многих лет добродетельной супружеской жизни… Нет, никто не верил, что она чиста, и прежнее уважение к ней рассеялось как дым.

Конечно, она не вынесла такой жизни и вскоре тоже исчезла из деревни… Говорили, что поехала помогать при родах младшей сестры. Потом оказалось, что сестра ее и не рожала вовсе и Сарадамба к ней не ездила. Сын ее, Субраманьям, перестал ходить в школу: стыдился расспросов о матери. Через год муж Сарадамбы продал дом и землю и уехал с сыном из этой деревни. Хорошо, что двух дочек еще до всех этих событий замуж выдали и они жили уже в домах свекров, а то бы так и остались незамужними. Зато у сына вся судьба сломалась. Отец вскоре умер, имущество было прожито. Субраманьям остался один как перст — ни жены, ни детей… Вот и вся история. — Доктор Камешвара Рао зажег сигарету и стал в дверях.

— Интересно, куда же мать сбежала? — спросил кто-то.

— Ну, сговорилась, наверное, со своим Канакаей и приехала к нему. Да только парень со старухой долго ли вытерпит? Бросил ее вскоре, конечно, — авторитетно заявил студент Нагая Чаудари.

— Что за женщина! Ради какого-то мальчишки дом разрушила, мужа и сына погубила!

— А теперь плачет над сыном!

— Материнская любовь все-таки…

— Подумать только, через сколько лет вы эту женщину встретили и узнали, — заметила Баламма. — А Канакаю никогда не встречали?

— Канакаю? — обернулся к ней доктор Камешвара Рао. — Канакая — это я.

Наступило глубокое молчание. Потом все вскочили со своих мест и окружили доктора.

— Неужели это правда, доктор?

— Да.

— И что же, она в самом деле вызвала вашу болезнь?

— Глупости, конечно. Я сильно ушиб и рассадил большой палец на ноге, как это часто случается с мальчишками, он начал нарывать, в результате — септическая лихорадка.

— Значит, это не была болезнь греха?!

— Нет, конечно.

— И она… она вас не соблазняла?

— Да нет же. До того как я поступил в медицинский колледж, я был невинным юношей. Ни одной женщины не знал.

— Значит, она не виновата?.. Как же вы допустили, чтобы ее оклеветали?

— А что я тогда понимал? Я же не знал, в чем ее обвиняют! Когда я поправился, мать сказала, что меня спасло лекарство с ее кровью. Я бросился благодарить ее, но она закрыла передо мной дверь, как перед злым духом. Это перевернуло мне душу, а тут еще насмешки и издевки. Вот я и бежал из деревни. Кроме того, были и другие причины. Ведь она платила за мое учение, а теперь перестала. У родителей денег не было, а я хотел учиться. И отец и мать смотрели на меня как на выродка, хотя я и не понимал почему, только потом я обо всем узнал. Вот я и ушел из дому.

— И она ничего вам не сказала?

— Нет. Я уехал в Бенарес, переменил имя. Учился, зарабатывал где придется, чуть ли не милостыню просил. Ну, и вот…

— А сейчас вы говорили с ней?

— Она сначала меня не узнала, а когда я назвал ей себя, закричала и убежала, как безумная.

— За что же она на вас-то в обиде?

— Ну а как же? Я же всему причиной. Из-за меня вся жизнь ее разрушилась. Из-за моего бреда!

— Почему же вы в бреду о ней говорили?

— Почему? Она для меня лучше матери была, я ее как богиню почитал. Вот и звал ее, думал, если она придет, то снимет болезнь своей божественной силой и я поправлюсь.