Ночная дорога

Она перевела взгляд на кольцо Мии, любуясь, как солнечный свет играет на золотых лапках.

И тут ее осенило.

Она поняла, что собирался сделать Майлс, чтобы «помочь» ей. Он часто об этом говорил. «Нельзя дольше откладывать», — звучало раз за разом. Как будто горе — это поезд, которому полагается придерживаться расписания.

Вскрикнув, она метнулась в дом и взбежала по лестнице.

Дверь в комнату Мии была открыта.

Джуд споткнулась и замерла, окаменев. После той ужасной ночи она ни разу не дотронулась до дверной ручки. Просто не могла. Дверь все время оставалась закрытой, можно подумать: если она не видела розовой комнаты, то это уменьшало как-то ее боль.

Но теперь в комнате находился Майлс — наверное, он начал складывать вещи Мии в коробки.

«Чтобы отдать другим детям, Джуд. Беднякам. Миа сама бы так поступила».

Она взвизгнула и бросилась в открытую дверь, готовая закричать, броситься на него, вцепиться ногтями.

Майлс сидел на ковре, склонив голову и держа в руках мягкого розового щенка, который когда-то был для их дочери вторым лучшим другом в мире после брата.

— Собачка Дейзи, — хрипло произнес Майлс.

С поразительной ясностью Джуд вспомнила, как сильно любила этого мужчину и как сильно в нем нуждалась. Она попыталась придумать, что бы такое сказать ему сейчас, но, прежде чем обрела голос, за ее спиной появился Зак.

— Что тут проис… — Он увидел отца, который плакал над собачкой Дейзи, и попятился.

— Зак, — позвал Майлс, вытирая слезы, но тот уже ушел — внизу хлопнула входная дверь. — Мы его теряем, — тихо произнес Майлс и медленно, словно рука не слушалась его, положил на пол мягкую игрушку.

Джуд вновь услышала в его голосе осуждение, вину, которую он целиком переложил на нее, и сникла под этой тяжестью.

— Мы все потеряны, Майлс, — сказала она. — Ты единственный, кто этого не понимает.

И, не дожидаясь ответа, спустилась вниз, чтобы снова укрыться в своей кровати.

* * *

Только теперь Лекси поняла, почему адвокат настойчиво советовал ей не признавать себя виновной. Тюрьма оказалась тем местом, где женщины дрались даже из-за самодельной сигареты. Каждую секунду приходилось быть начеку. Один неверный взгляд — и можешь попрощаться с жизнью.

Она жила в постоянном страхе, а когда все-таки он ее покидал, вместо него приходило раздражение. Ее временная сокамерница оказалась наркоманкой, подсевшей на метамфетамин, которая ни перед чем бы не остановилась ради наркотика, а по ночам стонала во сне. Первые четыре недели Лекси избегала огромных, злых бабищ, торговавших наркотой. Ни с кем не разговаривала.

Сегодня, однако, она испытывала радостное предчувствие.

Это был день свиданий. Лекси сознавала, что жестоко вынуждать тетю ехать в такую даль, ей хотелось набраться мужества и сказать, чтобы Ева не приезжала, но она не смогла. Здесь ей было страшно одиноко. Визиты Евы — единственное хорошее, что осталось у нее в жизни, и этого единственного часа она ждала с нетерпением целую неделю.

Все утро Лекси считала минуты, слушая, как Кассандру выворачивает в стальной унитаз без крышки. Когда пришла надзирательница, чтобы увести заключенную в комнату для свиданий, Лекси чуть ли не подпрыгнула. Следуя правилам внутреннего распорядка, она прошла через несколько дверей, вытерпела обыск, а потом оказалась в большой комнате с окнами, куда приходили родственники и друзья.

Там она увидела пустой стол и села за него, нервно постукивая ногой об пол. По периметру выстроилась охрана, наблюдавшая за всеми, но если на это не обращать внимания, то комната почти напоминала школьный кафетерий.

Наконец в дверях появилась Ева. Она стала как будто меньше ростом и постарела, седые волосы обрамляли морщинистое лицо. Как всегда, она выглядела здесь неуверенно.

— Сюда, тетя Ева! — сказала Лекси, поднимая руку, как будто снова оказалась в школе.

Ева зашаркала к столу и, резко остановившись, буквально рухнула на стул.

— Да поможет мне Бог, — сказала она, прижимая руку к груди. — Можно подумать, я преступница.

— Ты о чем?

— Да так, пустяки. Просто сегодня добиралась сюда как-то особенно трудно. Ты как? — Она потянулась через стол и похлопала Лекси по руке, широко улыбаясь. — Как прошла неделя?

Лекси не собиралась хватать тетю за руки, но ничего не смогла с собой поделать. Как все-таки хорошо коснуться родного человека. Она сама удивилась этой тоске. Она так изголодалась по разговорам, пониманию, что сразу начала рассказывать о книге, прочитанной на этой неделе, потом заговорила о своей работе в прачечной. А Ева рассказала ей о летней распродаже в «Уолмарте» и погоде в Порт-Джордже.

И только когда у Лекси закончились все новости, она внимательно посмотрела на тетю и впервые увидела изменения. Прошло всего каких-то два месяца заключения, но эти посещения не прошли для Евы бесследно. Морщины углубились, губы стали тоньше. Она все время откашливалась, словно ей было больно говорить.

Как только Лекси осознала все это, то уже не могла успокоиться. Она поняла, что эгоистично поступила по отношению к этой женщине, от которой получала только хорошее.