Ночная кукушка

Дом, как она быстро обнаружила, был под завязку напичкан прослушивающими и следящими заклятиями. Подумав, Минерва решила их не трогать. Обезвредишь одно — поставят другое, более изощренное. Она ни минуты не сомневалась, что за каждым ее шагом следят, а почту перлюстрируют, так что не виделась ни с кем из старых знакомых и временами писала только Поппи Помфри, да и то отделывалась общими словами — мол, все хорошо, отдыхаю после Хогвартса, целыми днями гуляю или вышиваю крестиком.

Конечно, ничто не мешало связаться более сложными путями с тем же Дамблдором — но никаких тайн она ему раскрыть все равно не могла, так что и пытаться не стоило. Дамблдор запретил контактировать с ней остальным членам Ордена, имена и лица которых Минерва теперь и не помнила, .

В лаборатории ей предстояло вместе с Уилксом заниматься разработкой систем связи. Обычные способы — двусторонние зеркала, заколдованные с применением протейных чар, пергаменты для дистанционной переписки и прочее, — организацию не устраивали. В первый месяц Минерва не слишком преуспевала на отведенном поприще — душа не лежала к работе. Так что она отделывалась заверениями, что входит в курс дела. Но однажды ее навестил Малсибер и намекнул, что она саботирует задание Лорда.

— Учти, Минни, — сказал он, сладко улыбаясь, — что в случае неудачи отвечать будешь не ты. Отвечать будет Тедди, а у него, между прочим, трое детей...

Минерва в тот момент ненавидела и самого Малсибера, и его милую улыбку. Но угрозу восприняла всерьез. Теда — вечно взъерошенного, рассеянного, смешного — ей было жаль. А колдографиями его детей и вправду в их комнате были увешаны все стены.

Так что пришлось, скрепя сердце, приняться за исследования по-настоящему. Уилкс до ее прихода уже несколько месяцев носился с одной идеей — он пытался переколдовать самые обычные карманные часы-брегет так, чтобы с их помощью можно было связываться с несколькими разными людьми. Двусторонние зеркала такого не позволяли — они давали возможность беседовать только с тем, у кого находилось второе зеркальце. А с помощью часов можно было бы "выбирать" собеседника, меняя положение стрелок.

С этой задачей они провозились вдвоем до конца апреля. Наконец удалось добиться успеха, и были назначены решающие испытания. Минерва и сама не ожидала, что будет так переживать за результат ненавистной поначалу работы. Сердце у нее быстро и тревожно билось, когда она стояла у стола, глядя на серебряные часы с длинной цепочкой. Наконец послышался нежный звон, и механизм стал быстро нагреваться. Минерва торопливо открыла крышку — с циферблата на нее смотрело улыбающееся лицо Уилкса. Потом он спохватился и принял серьезный вид.

— Проверка. Раз, два, три... Я говорю из кабинета начальника. Как слышите, профессор?

— Прекрасно, — сказала она, едва двигая пересохшими губами. — И слышу, и вижу. Сейчас попробую набрать Даррена. Отбой.

Она захлопнула крышку, потом открыла заново и, коснувшись стрелок палочкой, установила их на восемь с четвертью — номер Малсибера. У Уилкса "позывные" были семь-тридцать.

Пару секунд часы молчали, потом циферблат словно подернулся дымкой, и Минерву чуть не оглушил радостный голос Малсибера:

— Прием! Прием! Минни, это же замечательно! У нас получилось! Зайди ко мне, пожалуйста.

В кабинете Малсибера они отметили успех бутылкой вина. Потом Даррен, прихватив уже опробованные часы и пятидесятистраничный отчет об исследованиях, аппарировал к Лорду. Вернулся он через несколько часов и опять вызвал Минерву и Теда к себе.

— Темный Лорд высоко оценил ваши достижения. Он считает эту работу выдающейся. Но есть ряд пожеланий...

На отдельном свитке пергамента знакомым косым почерком Тома был набросан целый список вопросов.