Ночная кукушка

А она и сама не знала, в чем причина. В голове вертелись смутные обрывки воспоминаний о словах Тома: «По-настоящему мне удавалась только хиромантия. Гадать по руке я всегда хорошо умел». Неизвестно, что Том с его безумным воображением может усмотреть в линиях судьбы Альбуса…

— Ты же знаешь, я не одобряю все эти глупости, — вслух и уже спокойно сказала она.

Альбус пока не знал, кем ему приходится Лорд, и был слишком мал, чтобы этим интересоваться. Должно быть, он принимал его за одного из сменявших друг друга охранников. Среди них у Альбуса были любимчики, которые наколдовывали ему воздушных змеев и играли с ним в лошадки. Лорд ничего такого не делал, поэтому Альбус всего лишь терпел его присутствие, постольку-поскольку.

О существовании старшего брата Альбус знал, но никогда его не видел. Мартин писал матери регулярно и присылал подарки — игрушки, яркие детские книжки... Но в письмах чувствовался холодок, а приезжать он больше не рвался. Видно, догадался, чей это ребенок. Не понимал, почему мать по-прежнему "водится" с Волдемортом, но и осуждать напрямую не хотел. Вот и предпочел уйти в сторону, тем более что ему сейчас было не до того. Примерно полгода назад Джордж добровольно сдал свою палочку, а взамен получил разрешение уехать с семьей в Америку к старшему сыну. Вот Мартин и занимался устройством МакГонагаллов на новом месте. Отданная палочка означала пожизненную невозможность колдовать, так что работать Джорджу было негде, и преподавательской зарплаты Мартина с трудом хватало на две семьи. Однако предложения Минервы послать денег он вежливо отклонял: "Спасибо, мама, не надо, у нас все в порядке"...

Из бывших коллег Минерве не писал никто, кроме Помфри и Шеклболта. Письма Кингсли были всегда деловыми — учебная программа, новые статьи в «Трансфигурации сегодня», назначение очередного старосты Гриффиндора — и исключительно идейно выдержанными. Он ведь прекрасно понимал, что почта перлюстрируется. Но между строк Шеклболт умудрялся сообщить Минерве все, что могло ее интересовать.

В остальном Минерва была оторвана от мира. Правда, из газетных сообщений, какими бы скупыми и искаженными они ни были, она сумела сделать вывод, что Орден продолжает действовать, причем с размахом, а его лидеры постоянно перемещаются, оставаясь неуловимыми. Иногда властям удавалось нанести ответный удар — убили Аластора Моуди, арестовали Вэнс... В таких случаях ей становилось мучительно стыдно. Они сражались. А она их предала. Пускай не совсем по своей воле — она прекрасно понимала, что охрана на острове не только для того, чтобы ее защищать, но и чтобы предотвратить бегство из клетки. И все-таки... Она жила с врагом, она родила ребенка от врага, она до сих пор почти ничего не сделала, чтобы остановить врага.

Однажды в конце сентября — Альбусу уже было больше трех лет — Минерва повела сына на маяк, наложив чары рассеивания внимания на сторожа. Оттуда сверху было видно море, далеко-далеко, а еще весь остров и даже туманную линию материка. Потом они гуляли по песчаному берегу; временами Аль присаживался на корточки и, пыхтя, собирал ракушки или пытался выдрать из песка кустик травы.

Вечером объявился Том и остался ночевать. В последнее время он часто так делал, благо Аль теперь спал в своей комнате и не мог увидеть и услышать того, что не полагается знать детям.

Поздно ночью, когда Минерва уже засыпала, положив голову на плечо Тома, ему вдруг захотелось поговорить, и он с полчаса рассказывал ей о предстоящей кампании против коррупции в Министерстве.

— Фадж пойдет в Азкабан, а с ним еще человек двадцать. Я готов закрыть глаза на взятки и воровство, пока это в разумных пределах, но Фадж зарвался… Верхушку любой администрации вообще полезно время от времени срезать, как подсохшую корку с пирога. А чтобы хватило места в Азкабане, амнистирую с десяток политзаключенных. Так сказать, брошу кость Ордену Феникса перед переговорами…

— Какими переговорами? — Минерва подняла голову и насторожилась.

— Они состоятся через два дня. Посредники готовили встречу больше года.

— Хм… А что тебя подвигло?