Ночная кукушка

— Умею, если захочу. Поверь, я ничего плохого с ним не сделаю. Я не собираюсь запирать его в подвале или избивать, если ты об этом. Во-первых, это дурной тон, во-вторых, я прекрасно знаю, какая у него стихийная магия. У меня была такая же. Я еще не хочу проверять, насколько я бессмертен.

— Том, — она сделала глубокий вдох, — я же прекрасно понимаю, что у тебя есть какая-то цель. Ты никогда не хотел детей и никогда по-настоящему Алем не интересовался. Терпел его присутствие, вот и все. Зачем он вдруг тебе понадобился?

Лорд пожал плечами.

— Считай, что он мне интересен. Он похож на меня в детстве. Не как две капли воды, но... В конце концов, когда-нибудь нам все равно придется общаться. Лучше, чтобы он привык ко мне уже сейчас. Чего ты боишься? Что я воспитаю из него чудовище? Да ничего подобного. Скорее, он станет чудовищем без моего воспитания. Пойми, не пройдет и пары лет, как ты перестанешь с ним справляться. Онемевшая рука — еще цветочки, можешь мне поверить. У него потрясающие способности, он змееуст — ты никогда не имела дела с такими детьми. А я сам был таким. Я знаю, что будет дальше. Я когда-то наломал кучу дров, так что все будущие ошибки Аля вижу, как на ладони.

— Какая внезапная забота о сыне! Проснулись отцовские чувства?.. Том, я не отдам его тебе. Это исключено.

— Понимаешь, — сказал Том задумчиво, будто рассуждал сам с собой, — он все равно мне достанется. Конечно, жаль, если сначала придется убить его мать, но... Всегда можно состряпать правдоподобную сказочку на этот счет. Ты можешь быть мертва — а твой ребенок в моей власти. Или он все равно будет в моей власти, но ты будешь жива, станешь приезжать домой на каникулы и сможешь на что-то повлиять... По-вли-ять. Дамблдор, помнится, любил это слово.

— А как ты объяснишь, что у тебя появился ребенок? Или будешь по-прежнему прятать его от всех?

— Зачем же? Я открыто признаю его своим. Мы с тобой поженимся — задним числом, чтобы Аль официально был законнорожденным. В газетах напишут много статей о нашей романтической любви со школы и о том, как враги мешали нам соединиться, но ты все эти годы любила меня и, естественно, была предана моему делу. Образ идеальной семьи мне совсем не помешает. Для внешнего мира.

Да уж, семейка — идеальней некуда…

— Ты сейчас смотришь на меня с такой ненавистью... Я понимаю, что когда-нибудь ты попытаешься меня уничтожить, — обыденно сказал Том. — Может быть, тебе это даже удастся — чем черт не шутит? Я никогда не преуменьшал твоих талантов. Кроме того, простая вежливость требует, чтобы я дал тебе фору. Ты же все-таки леди, — он насмешливо склонил голову.

— Неужели не боишься держать при себе живую бомбу? Еще не наигрался?

— Можешь считать и так, — равнодушно ответил он. — А может, я сам тебя убью, если опять позволишь себе своевольничать. Честно предупреждаю.

— Спасибо за предупреждение. Тоже честно.

— Не за что. Мне нравится, когда между нами нет недомолвок.

— Тогда скажи, зачем тебе Аль. Прошу.

— Пока не знаю, — сказал Том и поднялся. — Ладно, Минни, я устал от этого разговора. Все уже сказано, так что... У тебя есть время до утра. Выбирай.

Когда он ушел, она еще долго — может быть, час, а может быть, два — сидела и думала. Она не понимала смысла всей этой затеи. Аль был зачем-то очень нужен Тому, раз тот вдруг захотел держать ребенка под своим присмотром. Почему? Что здесь скрыто такое, чего она не знает?

У нее даже не отняли палочку… Собственно говоря, у нее было сейчас два выхода. Первый — уйти на Авалон, если только самоубийцы могут туда попасть, и забрать с собой Альбуса. По крайней мере, это обезопасит его от Тома…

Может быть, Том именно на это и рассчитывал. Минерва не сомневалась, что он не в восторге от существования Аля. Но, должно быть, по каким-то причинам не хотел убивать его сам или поручать это кому-то, предпочитая сделать это руками его матери. Может, из суеверия, чтобы не повторить ненароком судьбу собственного отца, по которому ударил рикошетом вред, причиненный младенцу…

Второй выход означал согласие с предложением Тома. Здесь тоже все было неопределенно. Рано или поздно она ведь действительно дойдет до попытки его убить — а если нет, он начнет ее провоцировать, потому что ему станет скучно и надоест ждать. Для него это безопасная игра, он ведь бессмертен.