Ночная музыка

Байрона буквально пронзило болью неутоленного желания. Охватившее его чувство было столь сильным и непривычным, что он оказался не в силах терпеть. И тогда он наконец принял решение.

– Изабелла! – крикнул он, но она даже не обернулась. – Изабелла! Послушай… Я был неправ, – сказал он, и она вопросительно склонила голову набок. – В отличие от тебя.

Байрон направился к ней, переступая через кирпичи и спотыкаясь о праздничную драпировку.

И вот теперь они стояли лицом к лицу. Он терпеливо ждал приговора, понимая, что от ее слов зависит их будущее.

– Я хочу, чтобы ты мне честно призналась, – произнес он. – Ты действительно веришь в то, что говорила мне ночью? Будто для тебя неважно, кто чем владеет?

Изабелла удивленно уставилась на Байрона. Неужели ты так ничего и не понял? – подумала она. Ведь я реально смотрю на вещи. И мне на собственной шкуре пришлось узнать, что в этой жизни важно, а что нет. И ты будешь нужен мне всегда – такой, какой есть. Мужественное лицо Байрона внезапно смягчилось, и она вспомнила, как, оказавшись чуть ли не похороненным заживо, он звал именно ее, Изабеллу. Ведь она прекрасно улавливала все оттенки голоса и еще тогда поняла правду, гораздо раньше, чем он сам. Изабелла, твердил он тогда с такой надеждой, словно напрочь забыл о своем отчаянном положении.

Морщась от боли, Байрон протянул Изабелле руку:

– Ну так что будем делать?

– Байрон, это всего-навсего дом. – Она доверчиво вложила свою узкую ладонь в его натруженную руку. Только не вздумай снова сказать мне «нет», молча взмолилась она; ее лицо, ее глаза, ее руки говорили о том, что она желает его всем своим существом. Раз уж я могу взять на себя такой риск, значит можешь и ты. – Это… всего-навсего… дом.

Она встретила серьезный взгляд его темных глаз, и от волнения у нее подкосились ноги.

Но затем…

– Знаешь что, – начал Байрон и неожиданно улыбнулся. – Я тоже так думаю.

Он притянул ее к себе и поцеловал. Сперва осторожно, а затем – с едва сдерживаемой страстью. Она наконец смогла вдохнуть аромат его кожи, почувствовать сладость его объятий. И тогда он поцеловал ее еще раз – как человек, у ног которого лежит весь мир. А Изабелла обвила руками его шею и, рассмеявшись счастливым смехом любимой и любящей женщины, ответила на его поцелуй. И вот так они стояли, окутанные вечерними тенями, среди руин, прижавшись друг к другу, забыв о времени. Листки с партитурой выпали из ее руки и унеслись прочь, подхваченные ветром.

Когда они вернулись к ее машине, солнце уже успело скрыться за деревьями. На работу он отправится завтра. А сегодняшний вечер проведет с семьей Деланси в крошечной квартирке над магазином. Ляжет спать на диване. А возможно, внизу. Уж кто-кто, а он знал, что у Природы – на все свое время и свое место.

И тут Байрон неожиданно вспомнил. Он убрал руку с плеча Изабеллы и поднял большой камень. Вытащил из кармана скомканные листы бумаги, завернул в них камень и после секундного колебания швырнул в озеро.

– Что это было? – услышав всплеск, удивилась она.

Он задумчиво смотрел, как расходятся круги по воде.

– Ничего, – ответил он, отряхивая руки. – Так, мелочи жизни.

Эпилог

Мэтт Маккарти больше не вернулся в Бартон. Они с женой переехали поближе к ее родителям. Впервые мы узнали об этом через пару дней после катастрофы, когда Энтони позвонил в магазин сообщить, что они переезжают. На их коттедже появилась табличка «Продается», и его действительно продали в течение недели. Хотя что ж тут удивительного: дом был в идеальном состоянии.

Энтони поступил в колледж, вроде бы учится на автомеханика, и мы видимся довольно редко. Он был страшно зол на своих предков, но спустя какое-то время сообщил мне, что у его папы был нервный срыв, а его мама сказала, будто люди есть люди и нельзя их за это строго судить. Теперь в доме Маккарти живет молодая семья из Суффолка. У них двое детей, их игрушки Тьерри частенько находит в лесу. Тьерри нравится приносить игрушки обратно чуть ли не на заре и класть на забор или подоконник, чтобы детишки думали, будто в лесу водятся добрые феи.