Ночная охота

— Наверное, что они не спешили протянуть руку помощи загибающемуся ближнему.

— Таллий, — пробормотал Конявичус, — я что-то читал…

— Смертоносное излучение, которое сто с лишним лет назад выжгло полпланеты, а потом внезапно рассеялось, словно его и не было. А между тем ученые предостерегали, — продолжил Антон, — что таллий, вступая во взаимодействие с атмосферой, ионизируется, образует эдакие неподвижные линзы, на манер озоновых дыр, как бы наведенные на землю. Собственно, ничего страшного нет, но в случае приближения к Земле кометы со шлейфом или метеоритного потока, насыщенного частицами обогащенного урана, эти линзы становятся смертельно опасными, потому что не только пропускают сквозь себя радиацию, но многократно ее усиливают, так сказать, революционно ретранслируют. Радиация, таким образом, мгновенно достигает поверхности планеты, уничтожает все живое. Все это было рассчитано на самом первом таллиевом компьютере. Но тут же было рассчитано, что вероятность приближения к Земле кометы со шлейфом или метеоритного потока с частицами обогащенного урана — один к миллиону. И хотя некоторые ученые протестовали, началось повсеместное производство компьютеров на таллиевых кристаллах. За десять лет ими заменили все прежние.

— Естественно, — сказал Конявичус, — это называется техническим прогрессом.

— А коммунисты тем временем дошли до ручки. Гражданская война, правда, у них закончилась. Она бы продолжалась, да некому стало воевать. Победили не самые худшие — их называли «мирокоммунистами». Они выступали за мир и сотрудничество систем. Ради спасения погибающего народа они были готовы капитулировать на любых условиях. Мирокоммунисты умоляли принять их в мировое сообщество, оказать помощь.

— И их приняли?

— Не приняли. Их общественное устройство не соответствовало ни одному из стандартов свободного демократического мира. Их предоставили собственной судьбе.

— Вместо того чтобы перебить?

— Как знать. Перебили бы — обязательно понатыкали бы там новых компьютеров. Значит, и на просторах Евразии не было бы спасения.

— Не томи, — сказал Конявичус. — Что было дальше? Я чую, конец близок.

— Дальше? — Антон вдруг заметил, что между землей и небом вклинилась узкая красная полоса. Это был восход. Начинался новый день. — Дальше все перевернулось с ног на голову, покатилось в обратную сторону.

— Ну ладно, излучение, паника — это все понятно, — сказал Конявичус — Но ведь не повсеместно же! Неужели не могли быстро определить чистые территории, организованно на них переместиться?

— Все началось внезапно, — ответил Антон. — В одну ночь большинство крупных городов превратились в кладбища. Естественно, шок. Люди столько лет жили как у Христа за пазухой, забыли, что такое нищета, страдания и войны, а тут вдруг массовая неурочная смерть. Ну и неизбежный вопрос: кто виноват? Решили, что виноваты мирокоммунисты. Народ поверил. Во-первых, все знали, что там, за границей, за колючей проволокой, живут опасные вырожденцы, готовые обменять на пачку сигарет собственных детей, за банку консервов грызть зубами скалы, убивающие друг друга ради построения мифического коммунизма. Во-вторых, территория мирокоммунистов не пострадала от страшного излучения, там можно было жить. В-третьих, кто еще, кроме мирокоммунистов, мог совершить эту диверсию? Кому мешал свободный демократический мир? Одним словом, мы ударили по ним, Конь, ударили по чертовым мирокоммунистам всей своей оставшейся мощью.

— А почему излучение встало как вкопанное только над свободными и демократическими странами? — спросил Конявичус. — Отчего оно, как богатство, не размазалось равномерно по всей атмосфере?

— Первый удар выжег большие города, где было больше всего компьютеров. Потом спохватились, стали их уничтожать, но складов было очень много. Это очень тяжелое, насыщенное излучение, Конь. И крайне ограниченное в перемещении, так как закреплено на манер столба между таллиевым источником на земле и линзой в атмосфере.

— Но ведь многие и уцелели?

— Многие, Конь. Они шли вслед за армией на очищенные от мирокоммунистов, но разоренные территории. Война систем длилась несколько лет. В конце концов мы победили, провели свободные выборы, объявили все разновидности коммунизма — мирокоммунизм, мини-коммунизм, пром- и сель-коммунизм, православкоммунизм, индокоммунизм, велокоммунизм, вексельный коммунизм и так далее — вне закона.

— Куда же делись коммунисты?

— Когда наше правительство обнаружило, что свободных земель для коммунистов нет, как, впрочем, нет и продовольствия, их стали грузить на баржи, корабли, буксиры, на все подручные плавсредства, и свозить на берег Антарктиды, где летом температура в лучшем случае ноль градусов, зимой — минус семьдесят.

— И они там подыхали, — мрачно констатировал Конявичус.

— Так точно, — подтвердил Антон. — И что очень ценно, успевали сами себя хоронить во льдах и айсбергах.