Ночная охотница

– Нет, но… Хватит этих разговоров, ладно? Смысл в том, что и тебе, и мне и тут нечего делать! Лично я хочу, чтобы моя жизнь снова стала простой, чтобы я не зависела ни от каких Андерсонов, чтобы меня не пытались засунуть в эту красивую картинку, которая называется Лионея… И я уж наверняка не хочу быть жертвой, которую принесут ради спасения династии Андерсонов!

– Похоже, ты всерьез настроилась бежать отсюда.

– Наконец-то до тебя дошло!

– И как ты собираешься это сделать? Начнем с охранника в коридоре…

– В том доме, где тебя держали Лиза, Покровский и Компания, был не один охранник. Их было много, у них было оружие. Ты справился.

– У меня сейчас не то настроение, чтобы разносить «Оверлук»… И это все-таки Лионея, здесь принято вести себя прилично. Со мной хорошо обращались, так что было бы свинством с моей стороны…

Он замолчал.

– Что? – спросила Настя.

– И вообще, уже поздно об этом думать.

– Почему это?

– Потому что лучше будет всем пойти спать, – сказал Армандо, входя в номер. – Это убережет вас от ошибок. Кстати, – это было адресовано персонально Насте. – Я не нашел сумочку. Может быть, ее не было вообще?

– Может быть, – пробормотала она. – Но ты должен был искать ее немного подольше.

– Извините, – сказал Армандо, даже сейчас не допустив в голосе ни грана иронии. Милый, спокойный, молчаливый.

Когда Иннокентий ударил его по голове хрустальной пепельницей, он молча и спокойно рухнул на ковер. Стоявший в коридоре охранник отреагировал на шум и заглянул в номер – Иннокентий схватил его за лацканы пиджака, втащил внутрь и швырнул об стену.

Настя остолбенела. Вот она и получила что хотела – злобное создание в мятых спортивных штанах, готовое проложить Насте путь из Лионеи куда угодно. Но почему нет радости, нет удовлетворения, а есть дрожь в коленях и есть страх, облизывающий ее своим холодным языком?

– Этого ты хотела? – спросил Иннокентий.

– Не совсем… – Настя невольно покосилась на окровавленную голову уткнувшегося в ковер Армандо.

– Будет жить, – успокоил ее Иннокентий. – И второй тоже. Все мы будем жить долго… Насчет «счастливо» – не уверен.

– Ты же сказал, что это будет свинство с твоей стороны?

– Я сказал, что поздно об этом думать, – сказал Иннокентий, отряхнув руки. – Самое время это делать. Удачное свинство – это всегда неожиданное свинство. А вообще, спасибо. Ты, конечно же, была права.

– Когда это я была права?

– Я не хочу еще сорок лет висеть в подвале у Гарджели. Это скучно и холодно.

– То есть мы…

– Мы уходим из Лионеи. Сейчас.

– Ладно, – сказала Настя, подумала, вынула из ушей серьги с бриллиантами, подарок Утера, и положила их на стол. – Так будет правильно…

– Ну да, – сказал Иннокентий, сгреб серьги со стола и положил себе в карман. – Так будет глупо. У тебя разве есть куча наличных денег? А нам они понадобятся, дорога-то длинная… Куда, кстати, ты собираешься ехать?

– Домой, – тихо произнесла Настя. – Я собираюсь домой.

ИНТЕРЛЮДИЯ НОМЕР ДВА

1

У слуги изо рта пахло гнилью и чесноком, однако винного запаха не было, поэтому князь не исполнил своего первоначального намерения и не отвесил слуге увесистой затрещины. Впрочем, это можно было сделать и позже. Слуги и затрещины относились к постоянным категориям в княжеской жизни; удивление же было редким гостем, и чем старше становился князь, тем реже удивляло его что-либо. Слуга же торопливым испуганным шепотом говорил о вещах, которые правильнее было бы назвать не просто удивительными, а чудесными. Поэтому князь встал из-за стола и пошел вслед за слугой, думая, что затрещины в случае обмана будет недостаточно; придется переломать глупому рабу ребра, чтобы знал, сколь тяжкий это грех: обещать чудо и не сдержать обещания.