Ночная охотница

На третий день их путешествия все вдруг пошло кувырком. Позже, последовательно вспоминая каждый свой шаг (или каждую свою ошибку), Настя изумлялась, что все это случилось только на третий день, а не раньше. В этом кратком везении просвечивало какое-то незаслуженное волшебство, но у него оказался ограниченный срок годности.

Чем дальше они продвигались в глубь леса, тем явственней трещала по швам их удача, тем громче раздавался злорадный смех за левым плечом.

Смеялся, естественно, Люциус.

– Как далеко ты зашла, Анастасия, в поисках собственного «я»…

– Отвали.

– А то начнешь биться головой о сосну? Или перережешь себе горло?

– А то я подумаю, что ты сильно замешан во всей этой истории с Денисом и Горгонами.

– С чего бы это?

– А с чего ты все время вьешься надо мной как…

– Бэтмен?

– Как пустой пластиковый пакет, у которого нет никакого предназначения, потому что он уже пустой, и вот его носит ветром туда-сюда. Но сам-то пакет при этом может думать, что совершает инспекторский облет Земли.

– Лучше я буду Бэтменом.

– Мечтать не вредно.

– Спорное утверждение, но скажи-ка мне лучше, Анастасия, куда это ты направляешься?

– Ты знаешь.

– Знаю, но не понимаю.

– Знакомая ситуация, у меня что-то подобное было на экзамене по истории экономических учений.

– Ты ведь идешь спасать Дениса Андерсона из коварных объятий Горгон?

– Объятий? Люциус, твои тайные фантазии меня пугают.

– Ты думаешь справиться с тремя Горгонами?

– Во-первых, у меня есть опыт, во-вторых, их только две, третью я убила в прошлом году.

– Горгон всегда трое. Они похоронили убитую и на следующий день стали искать себе новую сестру.

– Искать сестру? Как это?

– Горгонами не рождаются, ими становятся. Если Горгон остается две, они находят молодую женщину и делают ее Горгоной. Прошло уже десять месяцев, они наверняка восполнили утрату. Их будет трое, Настя.

– Путь их будет трое.

– Ты не справишься.

– Я должна справиться. А если у меня будут сомнения, я просто еще раз вспомню маленький уютный садик за рестораном «Три сестры»… Этого будет достаточно.

– Ты думаешь, что Денис все еще тебя любит?

– Не твое дело.

– Ты думаешь, он когда-нибудь вообще тебя любил?

– Не твое дело.

– Ты думаешь, вы снова будете вместе? Ты думаешь, что сможешь простить его?

– Любопытному ангелу на базаре крылья оторвали.

– Да уж, с вас, людей, станется…

– Я просто хочу, чтобы ты оставил меня в покое.

– Мы с тобой уже говорили про покой. Должен заметить, что ты сейчас направляешься в сторону, прямо противоположную покою.

– Значит, я на верном пути.

– И там тебя ожидают разочарование, боль и скорее всего смерть.

– Если не возражаешь, я все-таки сама схожу, посмотрю и проверю.

– Один такой уже сходил и не вернулся.

Да уж, к разряду приятных собеседников Люциус не относился. Его голос неожиданно возникал в Настиной голове, чтобы изречь пару пессимистичных предположений насчет Настиного будущего. Убедившись, что это брюзжание Настю скорее веселит, чем раздражает или пугает, Люциус пропадал, чтобы через какое-то время вернуться. Со временем Настя привыкла к этим непрошеным явлениям и воспринимала их как не слишком интересную радиостанцию, которую приходится слушать, потому что прочие в данный момент недоступны. Короче говоря, за неимением лучшего Люциус вполне мог скрасить свободное время девушки, у которой в данный момент ни подруги, ни парня, ни даже Покровского.

Который, по меткому выражению Люциуса, сходил и не вернулся. Это случилось вечером третьего дня, и к тому времени уже было сделано нечто такое, что при более тщательном рассмотрении могло оказаться рукотворной миной замедленного действия. Иначе говоря, они с Покровским натворили дел.

Для начала они убили лешего.

8

На любом суде, Страшном или не слишком, она бы стояла до конца на той версии, что все затеял Покровский. И это действительно было так.

Или почти так.

Хотя…

Хотя сейчас, по прошествии многих месяцев, все это уже не имеет никакого значения. Покровский заплатил свою цену, а я, несомненно, заплачу свою. Если только очередь на оплату не будет слишком длинной. Не люблю очередей.

Короче говоря, мы убили лешего, ну и что с того? Убили и убили. Так было нужно, по крайней мере, тогда я в этом была уверена.

Этот лес вообще оказывал на меня довольно странное воздействие – я становилась все более и более уверенной, и для меня это было ново и необычно.

Почти так же ново и необычно, как вид мертвого лешего.